Форум » Религия и телесные наказания. » Наказание по Евангелию » Ответить
Наказание по Евангелию
МистерМалой: "Вторую порку я видел в этом приходе в марте 1996 года. Дети приходских активистов постоянно находились при матерях, и кормили их в храме. Ну, дети есть дети. Разумеется, они бегали, баловались во время длинных служб во дворе, да и в самой церкви. Жгли свечки, шумели. Так было всегда, но в этот раз преподаватели воскресной школы почему-то ополчились на них. И вот, в первую среду Великого поста состоялся педсовет с участием настоятеля, и все преподаватели и родители попросили настоятеля наказать их детей. Порка была назначена на воскресенье. Обычно в первое воскресенье поста причащается много народу, отчего обедня заканчивается позднее. Я осенью 1995 года совершил паломничество в Израиль, и теперь раздавал многим своим приходским знакомым фотографии святых мест. Учительница воскресной школы, которой я принес много отпечатанных по ее заказу снимков, попросила меня остаться и подписать каждый. Я пошел подписывать фото в помещение, где обычно проводились занятия кружка церковного пения. Сижу, значит, и пишу пространно, как просили, что снимал, что замечательного в этом месте. А в комнате, между тем, уже собрались настоятель, учителя, родители детей. Одна мамаша, хоть она в храме и не работала, привела своего одиннадцатилетнего сына на порку. Мол, тоже баловался во время службы, посеките, батюшка. Наконец, дежурный сторож привел детей: трех девочек, четырнадцати, одиннадцати и девяти лет, и невысокого десятилетнего мальчика. Стали все их ругать. Скопом. Шум такой, что ничего не понять. Настоятель, подняв руку, крикнул: “Тихо!”. Угомонились, и он стал отчитывать ребятишек. Перечислил все их провинности против церковного благочиния, против родителей. И объявил, что накажет их по Евангелию. Кто-то из детей спокойно выслушал приговор, а мальчик, приведенный на порку мамашей, заранее начал плакать. Настоятель тем временем велел им снимать штаны. Дети, переглядываясь, медлили. Тогда священник распорядился, чтобы матери подготовили своих чад к порке. Ну, некоторые сами штаны сняли, другим матери помогли спустить. Скоро все оказались и без трусиков. Детей положили поперек широкой скамьи, выставленной заранее на середину комнаты, рядком, прямо зад к заду. Матери их встали с другой стороны и, кто взял свое чадо за руки, кто сверху придавил руками туловище к скамье. А настоятель снял с себя тяжелый кожаный ремень, не узкий и не широкий, сложил его вдвое, и стал прохаживаться по детским задам. Хлестнет по одному задику пять раз изо всех сил, потом подвинется и давай следующую попу обрабатывать. Ряд пройдет, повернется и давай снова: кого только что лупил, тому снова пяток влепит, и идет назад. Ясное дело, дети принялись истошно визжать, все громче и громче, а потом заревели дружно. Кого лупят, тот орет вовсю, чья была очередь только что - громко плачет, а ожидающие своей порции умоляют о пощаде. Вертятся, конечно, как могут, брыкаются, ногами болтают, головами мотают. Шлепки ремня по телу были довольно звучными и сочными. На коже оставались отчетливые светло-красные полосы, которые потом темнели. Пять раз настоятель прошелся, но сколько в точности каждому досталось, не знаю. Никто не считал. Дети орали дико под конец. Напоследок каждый получил удар пряжкой. Рев стоял уже неописуемый. Порка закончилась, матери отпустили детей, те вскочили и давай тереть наказанное место. Кто сам поспешил одеться, кому помогли. Потом детей повели умываться. После этого наказания ребятишки притихли на какое-то время. Длинные великопостные службы проходили спокойно. Но осенью дети снова вовсю резвились в церковном дворе. Я слышал, их потом опять пороли, но уже не при мне. Была одна женщина-продавщица, приходившая в храм со своим семилетним сыном. Она перед службой срезала две-три розги и клала их у входа в церковь на скамейку. Если мальчик плохо себя вел на службе - бегал с места на место, шумел или играл машинками, пронесенными в рукаве, она вытаскивала его за руку из храма и стегала розгами на улице, не снимая штанов. Несколько раз я слышал его истошный визг за дверью. Рассказывали, что настоятель лупил пряжкой свою трехлетнюю дочь, и не один раз. Его семья всегда была за строгое воспитание детей. Когда его старшая дочь упала и разбила нос в кровь, мать ей запретила плакать под угрозой чувствительного наказания, а отец пообещал выпороть дома за неосторожные прыжки. Девочка сразу притихла. Все говорили, что настоятель здорово лупит своих детей, да и жена его любит наказывать. Чаще всего доставалось мальчикам-алтарникам. Их было семеро: четыре школьника от шестого класса и старше, два студента и один еще работал столяром. Настоятель ставил их на поклоны, накладывал дополнительный пост. Случались и телесные наказания. Их обычно устраивали по субботам после всенощной, либо в воскресенье, после вечернего чаепития. Порол настоятель сам, ремнем или розгами, по своему желанию. Иногда поручал наказание матерям мальчишек, если матери тоже работали в храме. Летом всем приходом мы ездили по монастырям, купались в источниках и речках. Я видел у некоторых юных алтарников следы порки на бедрах и ягодицах (в источники по уставу погружаются голышом). Нередко секли и певчих. Девушку с длинной косой еще дважды наказывали розгами за систематические опоздания, но я этого уже не видел. Публичные порки вообще случались крайне редко и только за такие провинности, которые затрагивали весь актив поголовно. А обычно секли провинившегося с глазу на глаз один, два или три активиста одного с ним пола. Женщин чаще всего наказывала повариха Улита, здоровенная, необычайно полная баба лет пятидесяти пяти, другая повариха или жилистая учительница воскресной школы. Любила пороть и жена священника. А парней сек сам настоятель либо церковные сторожа. Бомжей всегда пороли сторожа. Однажды регента застали с пареньком из церковного хора, который за ней ухаживал. Они целовались в звоннице. Бедным влюбленным за это влепили по двадцать горячих. Наде всыпали розог, а паренька отхлестали плетью. А регент тоже наказывала певчих. Нередко на спевках она их шлепала по заднице, если они фальшивили. Или таскала за ухо. Или дергала за косу. Иногда снимала с себя туфлю и давала ею пять-шесть крепких шлепков. Всегда наказывали продавцов духовной литературы за недостачу. Если у них крали книги с лотков, а такое случалось изредка, или они теряли деньги, их ждала порка. Недостача не взыскивалась материально, расплачивались задами. Однажды я стал невольной причиной порки одной из женщин. Подошел к лотку, разговорился. Пока мы болтали, у нее утащили книгу. Бедную продавщицу наказали розгами. Дали столько горячих, сколько тысяч рублей стоила книга (это было до деноминации). Еще два раза, кроме уже описанного мной случая, секли бухгалтершу. Однажды у нее в ксероксе застряла бумага. Она открыла, стала тянуть лист, и при этом обломились зубчики на нескольких шестеренках. Она очень испугалась, не знала, как сказать об этом старосте. В следующее за этим происшествием воскресенье ей дали двадцать пять розог в канцелярии. Ее всегда наказывала жена священника. А в другой раз бухгалтерше досталось из-за меня. Она очень симпатичная, пухленькая, и я за ней одно время ухаживал, хотел жениться. Но не вышло: очень уж привязана она была к настоятелю. Так вот, нас как-то поймали в канцелярии, когда мы обнимались: настоятель неожиданно вошел. Меня он крепко выругал, а она в ближайшее воскресенье получила десяток плетей. Наказывали, как правило, в келье настоятеля на колокольне, а когда храм отстроился – на кухне, в певчем классе воскресной школы, или в канцелярии. О технике порки рассказывали примерно одно и то же. Здесь вряд ли можно придумать что-то принципиально новое. Настоятель приказывал провинившемуся подойти после службы к тому, кто должен был его наказать. В комнате обычно все было подготовлено заранее. Пороли, положив ничком на скамью и привязав к ней. Несколько раз наказывали, разложив и привязав к наклоненной лестнице, но скамья пользовалась большей популярностью. Секли чаще всего розгами. Ремень применяли только для детей или им пользовался настоятель. Плетью пороли за серьезные провинности, и только по решению настоятеля. Детей иногда наказывали мокрой веревкой. Розги заготавливали заранее. Срезали у ручья длинные ивовые прутья, вымачивали в соленом растворе. Плеть размачивали там же. За сопротивление полагалось дополнительное наказание. Говорят, никто не сопротивлялся, но исполнители всегда помогали наказуемому обнажить задницу и лечь. После порки мазали наказанное место маслом из лампадки, а если было сильно повреждена кожа - йодом. Пороли по-настоящему больно, нередко в кровь. Но все это терпели. Некоторые даже говорили, что порка им необходима. Сложившийся костяк актива воспринимал телесные наказания, как должное, неизбывный атрибут монастырской дисциплины - за пять лет шестеро из них приняли монашество. Но наказывали в этом приходе только своих и поселившихся у них бомжей (настоятель любил привечать бомжей и беспаспортных странников). Они говорили, что это может понять только воцерковленный человек, у которого есть опытный духовный руководитель."
Ответов - 12
Nikita-80: Это что и откуда?
МистерМалой: Текст... Из Интернетов...
Виктория: Nikita-80 пишет: Это что и откуда? Что то подобное я видела (давно!) на одном из форумов, посвященных порке ... Вообще бы надо в "литературный"раздел это помещать. Кстати, коль мы заговорили про Священное Писание, то есть ли там указания о порке девочек? Насколько я интересовалась то буквально все же сказано о порке мальчиков и юношей ... А кстати, если уж начали обсуждать, то до какого возраста предписано "потчевать" отроков розгой?
Nikita-80: Да, думаю, что это тематический рассказик на тему " Религия и физические наказания".
Митрил: Мне думается, что Инквизиция даёт несколько больший простор для фантазий.
МистерМалой: Виктория пишет: Кстати, коль мы заговорили про Священное Писание, то есть ли там указания о порке девочек? Я был прав. Вы тоже это не читали.
Serge de K: МистерМалой пишет: Текст... Из Интернетов... Да, насколько я помню из этой серии было два рассказа...И они появились на просторах "инета" в самом начале 21 века
СмотрящийНаЗакат: Serge de K пишет: Да, насколько я помню из этой серии было два рассказа Второй наверное этот: Приходские порядки Реальная история, рассказанная Леонидом Эта история произошла шесть лет назад в одном церковном приходе. Находится он в промзоне. С одной стороны долгая стройка, с другой - овраг с речкой и прудом. Место глухое, из транспорта - один автобус, который по выходным ходит раз в час, да и в будни едва ли чаще. Добираться туда непросто. Понятно, что профессиональные певчие работать там отказывались из-за транспорта. К тому же храм тогда только восстанавливался, не было даже водопровода. Так что в хоре пели студенты и учащиеся православных училищ. Тем более, что священник был молод и стремился окружить себя молодежью. Некоторые певчие, люди увлеченные, перешли к нему из другого храма, хотя ездить им было далеко, некоторые жили аж в дальнем Подмосковье. Разумеется, они частенько опаздывали. Редко когда утром хор собирался в полном составе. В то воскресенье шел проливной дождь. Прихожан в храме было человек шесть, не больше. А из хора - только мальчик-алтарник. Подождав полчаса, священник начал службу. Читает ектению и сам себе отвечает, а мальчик подтягивает. Потом пришла бухгалтерша (она тоже пела в хоре), и ее срочно поставили на клирос. Следом еще алтарники подошли. Но они могли петь, только если кто-то вел. А регента не было. Так священник и служил обедню и за себя, и за хор. И лишь когда уже служили панихиду, явился костяк хора. Потом они рассказывали, что никак не могли собраться вместе (место глухое, поодиночке девчонки не ездили). Священник так на них посмотрел, что мне показалось, будто ему их прямо тут же пришибить хочется. Кадилом. Но он ничего не сказал, велел им немедленно начинать петь на панихиде. После службы дождь как будто усилился, и я попросил у священника позволения переждать ливень. Он был очень раздражен, но позволил мне остаться, добавив, что, может, я и пригожусь еще. Обычно после окончания всех служб обедали, а затем слушали послеобеденное застольное поучение священника. Но в тот день настоятель собрал певчих и стал их ругательски ругать, вспоминая им все опоздания и прогулы. Ругал долго, минут 20, хотя собственно крепких выражений не употреблял. Потом плюнул и пошел. А певчие стали переглядываться друг с другом. Подошла тут ко мне старшая повариха, очень толстая женщина по имени Улита, и попросила освободить скамью, мол, она нужна для дела. Другая повариха взяла скамью от противоположной стены. Две скамьи поставили вместе на середине трапезной, из алтаря принесли длинные белые полотенца (они вроде называются рушниками - на крестном ходе на них иконы носят). Поварихи сказали, что опоздавшие будут высечены по благословению. Провинившиеся певчие тем временем нервно переминались с ноги на ногу. Я и раньше слышал, что в этом приходе применяются телесные наказания. Говорили, что выпороли одну бомжиху, уличенную в воровстве, истопника за беспробудное пьянство. Но видеть наказание прежде не доводилось. Поэтому я отошел в дальний угол и стал смотреть в оба. Полчаса ничего не происходило. Потом вернулись мокрые алтарники с большими охапками длинных ивовых прутьев, нарезанных, очевидно, в овраге... Листьев на ветках уже не было. Все собрались в трапезной. Настоятель сел на принесенный стул, а опоздавшему костяку хора, трем студенткам певческого факультета, велел встать на колени, что они и сделали беспрекословно. Он стал говорить, что устал воевать с ними, что надо приходить за два часа до начала службы, что сегодня они его просто достали, и он решил положить конец их опозданиям и прогулам. Затем он сказал, что они будут весьма чувствительно наказаны: регент получит 70 розог, а остальные певчие - по 40. Помолчав немного, он назначил 10 розог бухгалтерше. Хорошо помню, какие у них были изумленные лица. Но протестовать они и не думали. Все приняли это как должное. А настоятель, окончив свою речь, сказал: "Давай, Улита, начинай!" Та спросила, с кого ей начинать. Настоятель велел ложиться регенту. Регент (тогда ей было 18 лет) покраснела, как мак. А поварихи взяли ее за руки и повели к скамье. Она шла, не сопротивляясь, но ее и не отпускали. Подведя к скамье сзади, ей помогли лечь, немного протащив по сдвинутым скамьям вперед. Потом ей скрутили руки полотенцем и, вытянув вперед, привязали это полотенце к ножкам. Затем привязали ноги за икры, а напоследок прикрутили к скамье третьим полотенцем чуть выше талии. Старшая повариха взяла несколько прутьев и стала опробовать их гибкость. А другая повариха подняла регенту юбку, завернув ее до самого затылка, и спустила трусы с колготками ниже колен. После этого она также вооружилась розгами. Поварихи встали с двух сторон от скамьи. Настоятель взял четки, чтобы по ним отсчитывать удары. Старшая повариха сказала: "Господи, благослови!" и вытянула наказываемую двумя сложенными вместе розгами. Та вскрикнула и сильно дернулась. На белых ягодицах вспыхнула ярко-красная полоса. Потом Улита нанесла другой удар, третий, четвертый. Всего десять ударов. Далее в дело вступила другая повариха, а после второго десятка - снова Улита. Они сменяли друг друга. Надежда первый десяток как-то терпела, только ойкала, дергалась, закусывала губу. Но где-то в середине второго десятка стоны сменились отчаянным визгом. "Хватит! Мочи нет! Ой, больно!" - визжала она. Где-то в начале третьего десятка она заплакала. Дергалась, пробовала встать, высовывала язык, отчаянно вихляла задницей, которая становилась полосатой. Улита искусно клала розги рядышком, полоса к полосе, а другая повариха секла наискосок, и ее удары падали на ягодицы и на бедра. Где-то к концу пятого десятка на иссеченном заду стали проступать большие капли крови. Надя уже издавала протяжные нечленораздельные звуки хриплым голосом. Ей дали ровно семьдесят ударов, хотя к концу наказания крови появилось довольно много, в том числе и на бедрах. Девушку развязали, намазали наказанное место йодом, а затем маслом из лампадки. Глаза у нее были мутные, блуждали, ревела она навзрыд. Ей дали немного отлежаться, потом подняли, привели в порядок одежду и помогли дойти до клироса. Она еле ковыляла и сразу легла на ковер животом, держась обеими руками за наказанное место. Плакала она очень долго. Ее напоили холодной водой и предоставили самой себе. Тем временем занялись другими. Видимо, настоятель счел наказание чрезмерно жестоким. Он сократил двум певчим число ударов до 30. Первой разложили старшую певчую. Ее также держали за руку, но она шла сама, сама подняла юбку, сама легла и спустила трусы. Ее также связали, как и регента, причем она покорно вытянула руки. Порку она перенесла более мужественно, хотя ее секли также сильно. Она только отчаянно дергалась и ойкала, но не кричала и не плакала очень долго. Только где-то после 25-го удара у нее потекли слезы. Она тоже стала высовывать и убирать язык, сильно закусила губу и закрывала глаза, морщасьот боли. К концу наказания и задница и лицо ее сильно раскраснелись, а мочки ушей стали прямо-таки малиновыми. На последних ударах она тихонько завыла. Капельки крови проступили тоже к концу, но их было меньше. После порки ей тоже помазали зад маслом из лампадки. А тем временем с другой певчей (это была худенькая 18 летняя девушка с очень длинной косой) сделалась настоящая истерика. Ожидающие наказания стояли на коленях, а она упала на пол, стала биться головой и умолять сжалиться над ней, избавить от наказания... Но поварихи схватили ее за руки, подтащили к скамье и быстро растянули, несмотря на то, что она брыкалась вовсю. Ее косу обмотали вокруг ножки скамьи, привязав еще поверх веревкой. Прикрутили к скамье руки, задрали платье, привязали ноги чуть ниже колен. Потом спустили трусы и начали пороть со словами: "Господи, благослови!" и "Помоги, Господи!" Пороли сильно. Сразу стали вспухать кроваво-красные полосы на белом заду. Наказываемая отчаянно верещала, вопила дурным голосом, умоляла о пощаде, просила перестать или хотя бы не бить так больно. Помню, слезы катилисьградом, а изо рта вытекала слюна. Эта кричала громче всех. Ну, ей и досталось крепко. Поварихи озлобились и разошлись, пороли с оттяжкой и старались как можно больнее ударить - ведь эта девушка опаздывала почти всегда. Она так и подскакивала под ударами, ворочалась, как уж на сковородке, виляя напоротым задом. На багряных полосах быстро стали проступать кровавые жилки. Когда порка кончилась, с ее задницы уже вовсю капала кровь. Ее, на мой взгляд, наказали наиболее жестоко. Осталась бухгалтерша. Ей было 20 лет, она была очень пухленькой и симпатичной. Не скрою, что мне приятно было увидеть ее порку. Она сама подошла к скамье и легла на нее. Поварихи к тому времени уже утомились. Их сменила жена священника. Она задрала бухгалтерше юбку, затем велела ей сложить руки под скамьей и там связала их полотенцем, привязала ей ноги чуть выше щиколоток. Взяла розгу, опробовала ее, почему-то отложила и выбрала другую. Потом стянула девушке до колен трусы с колготками, заголив пухленький округлый зад, очень красивый, и стала драть несчастную Лену. Первую розгу положила чуть ниже поясницы, вторую - параллельно первой. Порола сильно. Полосы аккуратно ложились одна под другой, опускаясь все ниже и ниже. После первого удара бухгалтерша издала какой-то хриплый вздох, после второго - громко вскрикнула, а после пятого - монотонно и беспрерывно завыла негромко. Она вертела задом под розгами, подпрыгивала на скамье, слезы потекли из глаз. После каждого удара рев усиливался. Ей полагалось 10 розог, но жена священника добавила еще три от себя, попав по верху бедра. Выступили несколько маленьких капелек крови. Когда девушку развязали, она быстро вскочила и, подтянув исподнее и опустив юбку, долго терла наказанное место. После того, как наказание кончилось, настоятель сказал, что теперь за каждое опоздание будут сечь розгами. Наказанные тем временем тихонько оплакивали свою судьбу, понемногу успокаиваясь. Потом стали обедать. Бухгалтерша как-то смогла сесть на краешек скамьи за стол, а все певчие ели стоя. Когда дождь кончился, я отправился домой. Впоследствии я пробовал говорить с бухгалтершей и регентом на тему их порки. Они считали себя наказанными заслуженно. Об их ощущениях я не спрашивал, хотя хотелось. Одна певчая сказала только, что по благословению батюшки и розги приятны. Надо отметить, что больше таких опозданий безобразных действительно не было. Регент всегда либо приходила за два часа до службы, либо вообще оставалась ночевать в храме. Правда, певчая с длинной косой опаздывала еще не раз. По словам регента, ее еще дважды секли за это. Я не знаю, почему они позволяли с собой поступать так. Настоятель крепко держал весь приходской молодняк в руках, да и более старших тоже. Они готовы были выполнить любой его приказ. Он не только телесно наказывал. Мог, например, велеть положить три земных поклона в луже. Или совершить триста поклонов в день в храме. Это называлось "ставить на поклоны". Но он также любил применять телесные наказания. Было одно условие - надо было полностью предаться в его волю. От кого он не получал беспрекословного повиновения (он говорил: "человек не того устроения"), того стремился как-то выжить из прихода или просто избегал с ним общаться. В духовные чада таких ни за что не принимал. В те годы круг постоянных прихожан был достаточно тесным. В храме собирались все свои - пришедшие за ним из других храмов, где он служил раньше, или просто знавшие его с юности. Я спрашивал, почему они позволяют наказывать себя. Они все говорили, что воцерковленный человек, преданный своему духовному отцу, это поймет, что телесное наказание для новоначального лучше и действеннее духовного прещения. Надо просто войти в церковь, предаться духовному отцу полностью. Он лучше знает, что нужно для его чад, и всегда сумеет привести предавшихся ему к Иисусу. Но нецерковный человек этого никогда не сможет понять. А что до них, то они готовы по благословению принять любое наказание.
Serge de K: СмотрящийНаЗакат пишет: Второй наверное этот: Именно этот ! Спасибо, что "стряхнули пыль" с этого забытого произведения
МистерМалой: Serge de K пишет: Спасибо Пожалуйста. (Смотрящий - это я ) Ещё есть вот такое: Рискованный эксперимент Реальная история, рассказанная Мариной Ф. Как меня наказывала мама Реальная история, рассказанная Леонидом Елена Прекрасная Реальная история, рассказанная Леонидом Катя Алова Мероприятие Что нибудь из этого Вам нужно?
СмотрящийНаЗакат: Serge de K пишет: Именно этот ! Спасибо Пожалуйста. Нашел у себя ещё вот такое: Рискованный эксперимент Реальная история, рассказанная Мариной Ф. Как меня наказывала мама Реальная история, рассказанная Леонидом Елена Прекрасная Реальная история, рассказанная Леонидом Катя Алова Мероприятие Что нибудь из этого нужно?
Serge de K: СмотрящийНаЗакат пишет: Что нибудь из этого нужно? Не..... Хватило двух одинаковых постов
полная версия страницы