Форум » Порка: страх, боль, унижение, стыд » А так ли у них "за бугром"? » Ответить

А так ли у них "за бугром"?

Родзик: Темы, поднимаемые на американских спанк-форумах, да и сами форумы сильно отличаются от наших. Хотя я и не претендую на всеобъемлющий анализ. Тем не менее, случайно наткнулся на воспитание подростков. Это рассказ очевидца. Переводил сам, поэтому просьба не бросаться камнями больно :). Автор: Колин. Если вы против порки подростков в принципе, вам лучше прекратить дальнейшее чтение, потому что я знаю, что вам это не понравится. Просто вы не видели того, что видел я, и не проходили через то, через что прошел я. Поэтому я вас предупредил! Когда моему двоюродному брату Джеку было 14 лет, он поругался со своей матерью (моей тетей Мэри), а мы с моей 11-летней сестрой как раз были у них дома, так что были свидетелями этого спора. Мне тогда было 12 лет. Трудно вспомнить, что именно было сказано, но есть несколько моментов, которые я помню так, как будто это было вчера. Помню, что наказание было вызвано тем, что Джек сначала повысил голос на тетю Мэри, а потом стал кричать что-то о том, что он слишком взрослый, чтобы она указывала ему, что делать и как жить. Я сразу понял, что у него проблемы, а то, что они очень большие, я понял когда тетя Мэри крикнула ему в ответ: "Тебе только 14 лет, мальчик!". Джек и сам понял, что зашел слишком далеко, но было уже поздно. Он попытался извиниться, но он проявил неуважение к своей матери на наших глазах, и она явно не собиралась оставлять это безнаказанным, а это означало ужасные последствия для моего кузена. Она заявила, что собирается выпороть его. Но к такому наказанию, которое случилось на наших глазах, никто из нас не был готов. Видите ли, всего несколько десятилетий назад такие вещи были допустимы, но сегодня они не распространены, по крайней мере, широко. Когда нас с Кристиной пороли в детстве, никто и не ждал, что это будет приватно. Штаны всегда снимались полностью, но если проступок считался не очень серьезным, трусы разрешали оставить. При этом родители никогда не отводили нас в спальню или в другое укромное место, чтобы наказать в уединении. Уединение не гарантировалось даже тогда, когда нас собирались пороть за плохое поведение по голой заднице, а у нас кто-то был в доме в это время. Более того, было принято, что если мы безобразничали на глазах у других людей, то и наказывали нас всегда у них на глазах. Если родители настаивали на том, чтобы для наказания мы обнажались ниже пояса, наше смущение никого не интересовало, так как, по их мнению, стыд и унижение от обнажения во время порки были дополнительным и очень важным средством наказания. Другими словами, наши интимные части тела должны были быть обнажены для всеобщего обозрения, чтобы позорить нас еще больше, и мы ничего не могли с этим поделать. Аналогичная ситуация складывалась и в отношении Джека. Тетя Мэри и её муж дядя Джон фактически имели разрешение от наших родителей шлепать нас с сестрой по голой попе, если сочтут нужным. И они это делали. При этом Джеку разрешалось смотреть как нас наказывают (к большому огорчению сестры). В свою очередь, Джека они тоже наказывали при нас. Как-то тётя Мэри попросила дядю выпороть Джека полностью обнаженным, что он и сделал на глазах у меня и Кристины. Помню, я подумал, что Джек сошел с ума, неуважительно относясь к своей маме и подвергая себя такому унижению. Но это было года за два до того случая, о котором я рассказываю и Джек тогда еще не достиг половой зрелости. Теперь же он вырос почти на четверть метра, в паху у него появились волосы, голос стал ломаться. Я подумал, что если его будут пороть, то наверняка сделают какую-нибудь поблажку, чтобы было не так стыдно, ведь он уже большой ребенок, подросток! Либо его будут пороть наедине, либо он не будет снимать трусы, из-за того, что присутствовала моя сестра, а она явно с удовольствием собиралась наблюдать за наказанием. Но я глубоко заблуждался. Глядя на лицо Джека, когда мама объявила ему о порке, было видно, что он окончательно осознал, как сильно вляпался. Он еще раз попытался попросить прощения, говорил, что он сожалеет. На что тетя Мэри заявила, что очень скоро он будет сожалеть еще больше. Его лицо стало белым от страха, но я подумал, что это из-за боли, которую ему предстояло почувствовать. Если быть точным, то Джека собирались не просто отшлепать, а выпороть ремнем. Причем очень больно. И хотя это означало, что ему придется снять штаны перед обоими кузенами, тетя Мэри не считала это достаточным. Я помню, как она отчитывала его за то, что он считал себя слишком взрослым. Что раз ему 14 лет, то он может указывать ей, что ему делать. И она собиралась доказать, что он неправ. Как выяснилось, не я один думал о позорном наказании Джека, случившемся за пару лет до этого. Я уверен, что Кристина не забыла это, а тетя Мэри прямо упомянула об этом. Она напомнила ему, что в последний раз, когда мы были свидетелями того, как его шлепали, он был голым ниже пояса. На мгновение воцарилась мертвая тишина, когда мы все поняли, насколько это серьезно. Да, она признала, что с тех пор он сильно вырос, и в тот момент я был уверен, что она разрешит ему не снимать трусы в силу его возраста; но она напомнила об этом совсем не поэтому. Она сказала, что, к сожалению, он явно не повзрослел с тех пор. Поэтому его будут пороть ремнем, как маленького ребенка, в гостиной, "прямо на глазах у твоих кузенов, и они оба увидят, насколько ты вырос, молодой человек". И по сей день я потрясен тем, насколько это было дерзко. Она намеренно собиралась раздеть его догола, чтобы мы увидели, насколько сильно он изменился с тех пор, как мы в последний раз видели его обнаженным. Я тут же перевел взгляд на Джека и увидел, что он смотрит в пол. Его лицо, еще мгновение назад белое от страха, в считанные секунды покраснело от стыда, когда он представил весь позор своего положения. Его мама увидела эту непроизвольную реакцию и сказала: "Да, ты знаешь, что это значит. Стой на месте!". И ушла за ремнем. Не знаю почему она думала, что он может куда-то уйти. Возможно, это было очередное проявление ее власти. Но она была права. Он знал, что это значит. Все трое знали. Его собирались пороть голым до пояса, причем за этим будут наблюдать его двоюродные брат и сестра. Двенадцатилетний мальчик и возбужденная от предстоящей порки одиннадцатилетняя девочка. Мы все сидели молча, Джек, несомненно, думал о предстоящем обнажении, не смея взглянуть ни на кого из нас. Он пытался делать вид, что нас нет рядом. В комнате было так тихо, что упади булавка, её будет слышно. Наконец, раздались шаги его матери, которая вернулась буквально через минуту, хотя по ощущениям это длилось дольше. Намного дольше. Но не для Джека. Для него это было мгновение. Тетя Мэри объявила ему, что за проявленное неуважение к матери он получит 15 ударов ремнем в положении стоя. И если он не хочет, чтобы это число увеличилось, то должен выполнять каждый ее приказ. Несмотря на то, что он считает себя взрослым, она по-прежнему хотела доказать, что она имеет над ним полную власть, как над маленьким мальчиком. Она заставила нас перейти в гостиную, чтобы наблюдать за его унижением, и повела туда Джека, который шел прямо за нами. Я ни чуть не радовался, что оказался там, но моя сестра-идиотка была на седьмом небе от счастья. Думаю, её нельзя в этом винить. Ей предстояло впервые увидеть подростковый пенис. Тетя Мэри приказала Джеку снять штаны и он быстро повиновался. Кристина подалась вперед, буквально свесившись на краю своего кресла. Затем тетя Мэри отдала ему решающий приказ - снять трусы. Закрыв глаза, он повиновался и обнажил свои гениталии. Моя сестра задержала дыхание и улыбнулась. Ее глаза стали такими широкими, какими они никогда не были. Даже когда она видела, как меня выставляли голым для наказания. Последнее, что было приказано Джеку — это обеими руками задрать повыше рубашку. И он снова повиновался. Это было несколько иначе, чем в тот раз, когда ему было 12 лет, и когда дядя Джон приказал ему положить руки на голову. Но эффект был тот же. Он оказался весь практически голый и совершенно беззащитный перед наказанием. При этом его пенис был выставлен на всеобщее обозрение. Наконец, тетя Мэри принялась стегать Джека ремнем. Кристина всем телом и даже голосом реагировала на каждый удар. Позже она со злорадством сказала мне, что ей больше всего понравилось, как "его член болтался вверх-вниз при каждом ударе или хлопался о бёдра". К десятому удару Джек окончательно разрыдался, а к пятнадцатому уже ревел во весь голос от невыразимой боли и унижения. Закончив порку, мать отправила его рыдающим в свою комнату, и он, надев трусы, поднял штаны и ушел. Больше мы не видели Джека, пока нас забрали домой через пару часов, и я не виню его за то, что он больше не появлялся. Его можно понять. *** Я рад, если Вы считаете, что подростки имеют абсолютное право на телесную неприкосновенность. Я думаю, что у всех детей есть такое право, но моя тетя дала понять Джеку, что у него его нет. Это был ее выбор, какую одежду ему снимать для наказания, и ее выбор, кто будет видеть его наготу. Она дала ему понять, что у него нет никакой независимости, и если он захочет сопротивляться или протестовать, она только сделает наказание более длительным и болезненным. Обнажение и смущение как часть наказания было ее окончательным решением, и он ничего не мог с этим поделать, кроме как подчиниться. Я уверен, что были и другие наказания, которые могли бы повлиять на Джека, но именно это в какой-то степени изменило его... Я хорошо знал его, словно он был моим родным братом, и позвольте мне сказать вам: парень так и не смог полностью оправиться впоследствии от этого унижения. Во всяком случае, психологически. Мы доверяли друг другу, но пару раз, когда я пытался затронуть эту тему, чтобы сказать, что мне жаль, что я был свидетелем случившегося, он вежливо просил не говорить об этом. И я уважаю его за это. Прошло уже столько лет, и может быть, я сделаю еще одну попытку. Но, скорее всего, он снова предпочтет не говорить об этом. Это было классическое наказание, когда ребенок не признавался "слишком большим для своих штанишек". В случае с Джеком это означало, что они легко снимались вместе с трусами на глазах у свидетелей, перед которыми он провинился. Наше с Кристиной присутствие было дополнительным фактором наказания, так как оно максимально унижало Джека, ведь мы неизбежно должны были увидеть при этом его развитые половые органы. В случае с моими тетей и дядей, а также обоими моими родителями это была самая важная часть наказания. Для меня, моей сестры и Джека, особенно когда нам исполнилось по 10 лет, это было, безусловно, уже сильнее, чем боль. И подвергаться подобному стыду в подростковом возрасте - это ужасно. Оглядываясь назад, я понимаю, что все это было законно. По закону вы можете шлепать своих детей, как вам заблагорассудится. Ведь в законе ничего не говорится об обнажении, инструментах воздействия, посторонних или присутствующих при порке, возрасте, количестве разрешенных ударов и т.д. Такие случаи были довольно редки для всех нас, но это означало, что когда они случались, сила унижения, связанная с полным обнажением, была чрезвычайно высока.

Ответов - 0



полная версия страницы