Форум » Тема телесных наказаний в литературе. » Юрий Поляков. Совдетство. Книга о светлом прошлом. » Ответить
Юрий Поляков. Совдетство. Книга о светлом прошлом.
ник: Юрий Поляков. Совдетство. Книга о светлом прошлом. (отрывки) - Ты не будешь ругаться? - Смотря за что… - насторожилась она. Я встаю, зажигаю торшер, - ядовитый электрический свет заливает комнату. Глаза у матери красные. Она украдкой запихивает под наволочку кончик отцовского галстука. Изобразив на лице скорбное отчаяние, я с сопением поднимаю крышку дивана и достаю из его пыльной пасти испорченный свитер, тяжелый, все еще влажный, успевший покрыться зеленоватой паутиной. - Это еще что такое? - Тетинвалин свитер… - Кошмар! Отец тебя убьет! Никто меня, конечно не убьет. Возможно, выпорют. Тимофеич одним движением выдернет из брюк ремень, точно Котовский шашку из ножен, повалит мня на диван и начнет стегать вполсилы, а мать будет хватать его за руку, умоляя: - Ну хватит, Миш, хватит! Ребенок же… Но скорее всего, удастся убежать во двор до того, как мою оголенную попу обожжет первый хлесткий удар. … Тимофеич так часто порывается меня выпороть, что может сложиться впечатление, будто я живу в таких же чудовищных условиях, как и Алеша Пешков в кинофильме «Детство». Но это вовсе не так. Обычно грозные обещания так и остаются обещаниями. Иногда отец начинает демонстративно расстегивать ремень – тем и ограничивается. Еще реже он выдергивает его из поясных лямок и потрясает им в воздухе. По-настоящему он порол меня дважды. Один раз за то, что мы с Мишкой через слуховые окна вылезли на крышу общежития и бегали по ней, играя в салочки. В другой раз я в отсутствие взрослых снял заднюю крышку сломавшегося телевизора, и стал, подражая отцу, проверять пальцами – не отошли ли лампы. Предатель Сашка наябедничал. - Там же напряжение двести двадцать! – кричал багровый Тимофеич, со свистом опуская ремень на мою оголенную попу. - Хватит! Он все понял! – умоляла Лида. - Понял! – рыдал я. - Он понял! – плакал Сашка, поняв свою подлую ошибку. Был и третий случай, это когда я испортил тетинвалин свитер, но тогда мне почти не досталось – я вырвался и убежал «в ящики». …
Ответов - 4
Sakh: ник пишет: Там же напряжение двести двадцать Там не только в напряжении проблема могла быть и целый ряд конденсаторов с нехилой силой тока ... А так отец абсолютно прав, оба раза ребенок нарушил безусловный запрет - подверг свою жизнь опасности ... А вот за свитер справедливость восторжествовала, тряпка не стоила битой попы ...
Вико: Юрий Поляков Совдетство. Пересменок <...> О, это совсем особая история! Однажды Ренат притащил откуда-то целый ящик алюминиевых кружочков - отходов штамповочного цеха, где работал его дядя Шамиль. Мы как раз играли в мушкетеров, и нам страшно не хватало для достоверности "пистолей", которыми буквально швырялись все: и король, и кардинал, и мушкетеры, и гвардейцы, причем целыми кожаными мешками. Мол, получите, любезнейший, и избавьте меня от благодарностей! Я вот дожил почти до тринадцати лет и еще ни разу не видел, чтобы кто-то, расплачиваясь в магазине, метнул на прилавок бумажник или портмоне, мол, сдачи не надо! Широко жили во времена Людовика Тринадцатого! И вот нам тут привалило такое богатство! Ренет половину оставил себе, а остальное разделил поровну между нами - мушкетерами. Первым делом мы начали играть на "пистоли" в кости, как Атос с Портосом и Арамисом. Откуда у нас кости? Странный вопрос! К любой раскладной игре, будь то "Золотой ключик" или "Доктор Айболит", прилагаются кубики с черными точками на гранях, их надо бросить и сделать фишкой столько ходов, сколько выпало очков. Но мы-то играли не на "ходы", а на "пистоли". Бабушка Маня из старого носка сшила мне специальный мешочек на затягивающемся шнурке, и я теперь мог, как в кино, бросить на стол с тяжелым звоном кошелек и устало сказать: "Возьмите, милейший, выпейте за меня бургундского с хорошим каплуном, но избавьте от ваших благодарностей!" (Все время забываю посмотреть в словаре, что такое "каплун".) Потом, конечно, я забирал свой мешочек назад. И вдруг Колька Виноградов выяснил удивительную вещь: с помощью наших "пистолей" можно звонить из телефона-автомата. В общежитии есть "казенный" телефон, от стоит у коменданта Колова, но к нему почти всегда очередь, а говорить можно не больше пяти минут. К тому же все смотрят тебе в рот и внимательно слушают. А тут ты, как взрослый, входишь в кабинку, закрываешь дверь, снимаешь трубку, слышишь гудок, опускаешь в щель "пистоль", и пожалуйста: "Алло, тетя Валя, это я, Юра... Как жизнь молодая?" Так продолжалось больше месяца. Но вот однажды Лида торопилась на семинар, я увязался с ней, так как райком рядом с Пушкинской библиотекой, да и мороженое можно по пути ненароком выпросить. Когда мы подходили к остановке, она вдруг вспомнила, что не позвонила подруге Шилдиной и не поздравила с днем рождения. Троллейбуса не было, а рядом, сбоку, к торговому техникуиу притулились две будки с автоматами. Лида так же, как и сегодня, сунулась в кошелек, но не нашла двухкопеечную монету и чуть не заплакала от огорчения, глаза у нее всегда на мокром месте. - Как же так? Ну вот опять... Я свеликодушничал, достал из мешочка пару "пистолей" и объяснил, как пользоваться: надо протолкнуть "монетку" в щель чуть сильнее, чем обычную двушку, ведь алюминий гораздо легче меди. Лида сначала просветлела лицом, даже сделала несколько шагов к автоматам, но потом нахмурилась: - И давно ты так звонишь? - Нет, - соврал я, понимая, что влип, как Шурик в "Операции "Ы"". - Сколько раз? - Ну, пять-шесть... - Врешь! - Не больше десяти! - сознался я, уменьшив свою вину втрое. - Значит, ты обманул государство на двадцать копеек! Да, это немного, но, встав на такой опасный путь, ты иожешь далеко зайти! Понимаешь? - Я больше не буду! На семинар опоздаешь! - кивнул я на приближавшийся автобус. - Ты кем вырастешь? - Кем? - Каз-но-кра-дом! - по слогам ответила Лида. - Отдай! - Я сам выброшу! - Врешь! Дай сюда! Я покорно отдал мешочек с "пистолями", спросив жалобно: - А что ты с ним сделаешь? - Отнесу на помойку! - Но мы же играем в мушкетеров... - За такие игры в колонию отправляют! - отрезала Лида и побежала на посадку, оставив в воздухе суровый запах "Красной Москвы". "Москвой" она душится, когда идет в райком, а если в гости, то пробником - "Ландыш серебристый". На следующий день я бросился к моему другу Ренату, чтобы он из своего ящика отсыпал мне еще пистолей, но в хижине Билялетдиновых страшно ругались по-татарски. Выскочив ко мне на минуту, Ренат быстрым шепотом объяснил, что его младший брат Махмуд додумался ходить к Бауманскому метро, где у входа стоят четыре будки, и продавать "пистоли" гражданам, оказавшимся без телефонной мелочи, на пятачок три алюминиевых кружочка. За неделю он наторговал на трешку. Там его и взял за ухо участковый Антонов, случайно проходивший мимо. Для начала капитан ограничился строгим разговором с дядей Амиром и конфискацией ящика с "пистолями", а их оставалось столько, что звонить можно - до пенсии. В общем, дворник отлупил Махмуда заодно с Ренатом метлой, да и дяде Шамилю тоже досталось за пособничество.
Вико: Юрий Поляков Совдетство. Пионерская ночь <...> В палате снова появилась хмурая Эмаль, пересчитала нас по головам, двинулась по проходу, увидела ноги Тиграна и воскликнула: - Папикян, ты что - глину месил?! Срочно мыть! Тот хмыкнул, встал, перекинул через плечо вафельное полотенце и вышел. Около Аркаши воспитательница тоже остановилась, я был уверен, что и его она отправит принимать водные процедуры: ступни у тираннозавра были черного цвета. Но Эмаль словно не заметила этого, зато несколько раз шумно втянула ноздрями воздух и погрозила курильщику пальцем, а тот, захлопав честными глазами, скроил простодушно-непонимающую рожу, мол, о чем это вы? На обратном пути она отобрала у Жиртреста обмусоленную картофелину, не обратив никакого внимания на нашу плюшку, зато Засухина строго спросила: - Пил на ночь? - Нет. - Смотри у меня! В дверном проеме воспитательница задержалась и, положив руку на черный выключатель с рычажком, напоминающим птичий клювик, задала идиотский вопрос: - Я могу рассчитывать на вашу сознательность? - Да-а-а... - нестройным хором соврали мы. - Будете вы спать или нет, дело ваше, но, если я утром найду хоть одну пушинку - пеняйте на себя! Ясно?! - Я-я-я-ясно-о-о... Понять ее опасения можно: однажды, после подушечного побоища, пол в палате был усыпан перьями, точно снегом. Раиса Никитична рыдала, мол, не дети, а чистые вредители народного имущества! Она кастелянша и заведует не костями, остающимися от мороженых туш, привезенных на кухню (так я думал в наивном возрасте), а постельными принадлежностями. Нас лишили тогда похода на Рожайку, а у вожатого и воспитательницы вычли из зарплаты. - Отбой! - Эмма Львовна щелкнула выключателем, и две лампочки в черных патронах, свисающих с потолка на витых проводах, погасли, в палате стало темно, а за окнами, наоборот, посветлело. Еще несколько мгновений в воздухе виднелись меркнущие лилово-зеленые очертания предметов. Глаза быстро привыкали к мраку. Лемешев быстро поднялся на локтях и поглядел на улицу: - Вроде побежали! - Хочется выпить-то! - Оба? - уточнил Жаринов. - Оба. В обнимку. - Она же ему в матери годится! - И на старуху бывает проруха. - Значит, свобода! - Свобода - мечта народа! - Ну, кто самый смелый? - спросил тираннозавр. - За Русь! - отчаянно картавя, крикнул Пферд и обрушил подушку на голову Жиртреста, который поперхнулся новой картофелиной. - Бронебойным заряжай! - крикнул я, как в фильме "Четыре танкиста и собака", метнул бесхозную подушку Козловского, сбив этим мягким ядром Борьку на пол. Тут вернулся Тигран, явно не дошедший до умывалки, выдернул подушку из-под головы Засухина и обрушил ее на башку не ожидавшего нападения Пашки, который все еще смотрел в окно. Лемешев в долгу не остался, он схватил свернутый матрас и направил его, подобно тарану, на Папикяна, тот организованно отступил. Жаринов, наблюдавший за боем из своего угла, не выдержал, выскочил в проход, размахивая сразу двумя подушками, а третью напялил себе на голову, точно наполеоновскую треуголку. Тут вспыхнул ядовито-яркий свет, беспомощно щурясь, мы застыли в самых нелепых позах. А на пороге, жестоко улыбаясь, стоял Голуб с пустой коробкой в руках. Ясно: они сделали вид, будто уходят, а сами по боковой дорожке обогнули корпус и воротились, чтобы застать нас врасплох. Так глупо попасться! Интересно, зачем ему коробка? Коля внимательно осмотрел всех участников битвы, явно вспоминая, кому давно не влетало, и ткнул пальцем в Папика! - Ты! - Почему я? - Вопрос риторический. Не первый день в лагере, и все знаешь сам. Что гласит закон джунглей? - Понял... - Но ты можешь облегчить свою участь, если скажешь, кто начал. - Не видел... - Тигран безропотно лег на кровать ничком и приспустил сатиновые трусы, оголив белую, незагорелую попу, покрытую черными волосами. - Десять горяченьких или один пенальти? - предложил вожатый. - Нет уж! - Ладно! Мы тоже не звери... - Коля снял с ноги полукедину, медленно приблизился и спросил: - Готов? - Всегда готов... - Правильно! Голуб примерился и так лупанул резиновой подошвой по голому заду, что дрогнули в рамах стекла. - Раз... - прохрипел Папик. Палач нашего детства снова размахнулся. - Два... Тигран мужественно, лишь покряхтывая, выдержал всю экзекуцию. - Молодец, - похвалил Голуб. - А теперь сдавайте химическое оружие! - Что-о? - Зубную пасту, олухи небесные! - Зачем? - Завтра отдам! - Это личная собственность! - возмутился подкованный Пферд. - А у нас уже почти коммунизм, - усмехнулся вожатый, медленно двигаясь по проходу. Он обошел палату, подставляя коробку, которая наполнилась тюбиками, в основном сморщенными, плоскими, полувыжатыми. - У меня кончилась! - соврал Лемешев. - А если подумать? Павлик, поколебавшись, пошарил в наволочке и отдал свою заначку. - То-то! Я про вас все знаю! И все вижу. Если не понимаете по-хорошему, будем разговаривать по-плохому. Ни звука, ни слова, ни шороха! Иначе - красный террор! Ясно? Не слышу? Все промолчали. Мы же ученые и знаем: это проверка на вшивость. Тот, кто по глупости ответит вслух, сразу же получит за нарушение приказа в лоб. Голуб удовлетворенно усмехнулся. В палату заглянула Эмаль и забрала у него коробку, видимо, чтобы произвести конфискацию у девчонок. Они, конечно, не такие озорные, как мы, но последняя ночь есть последняя ночь... <...>
Sakh: На последнюю ночь сам бог велел зубной пастой ... Хотя сейчас такие пасты, что химического ожога не далеко ... Некоторые вожатые предусмотрительно приобретают тюбики с детским кремом, который и раздают в тихаря детям перед королевской ночью ... Кедом по жопе :(, вот морковкой из вафельного полотенца более гигиенично ..
полная версия страницы