Форум » Тема телесных наказаний в литературе. » Диана Гэблдон. Путешественница » Ответить
Диана Гэблдон. Путешественница
Svetka-Bekky: Диана Гэблдон. Путешественница – Это не впервой. Ты не впервой убегаешь из дому. – Эуон-старший чеканил каждое слово. – Это так или я ошибаюсь? Сын мотнул головой, отбросив мокрые волосы. Это можно было счесть согласием. Отец подошел к нему. Оба Эуона различались между собой: одного роста, они были разного телосложения – отец был высоким и поджарым, стало быть, жилистым, сын же из-за юношеской нескладности напоминал птенца, хотя тоже не жаловался на физическую слабость. – Ты прекрасно знал, что затеваешь. Мы предупреждали тебя, чтобы не искал приключений на свою голову. Чтобы не покидал Брох-Мордхи. Ты все это знал, но все равно сбежал из отчего дома! Ты знал, что мы будем переживать за тебя, но поступил по-своему, негодник! Плечи парнишки дрогнули, но он молчал, слушая этот бесстрастный анализ, которому отец подвергнул его, и не имел ничего возразить. – Смотри мне в глаза! Я говорю с тобой! Эуон-младший, очевидно, догадывался, что произойдет дальше, поэтому, повинуясь отцу, поднимал голову крайне медленно. – Не хочу знать, зачем ты отправился в Эдинбург. И не хочу спрашивать об этом твоего дядюшку. Надеюсь, что там ты вел себя более достойно, чем дома. Но факт остается фактом: ты изменил своему слову, ослушался отцовской воли и заставил мать убиваться. Дженни хотела, видимо, что-то сказать, подавшись вперед, но, остановленная предостерегающим жестом мужа, промолчала. – А во время последней порки что ты пообещал мне? Что я говорил тебе и ты согласился? А, сынок? Мальчик стиснул зубы так, что на щеках заиграли желваки. – Ну! Отец грохнул ладонью по столу. Эуон-младший мигнул, реагируя на стук, и втянул голову в плечи. Он то сжимался, то вновь распрямлял плечи, делаясь то меньшим, то большим. Так он мучился несколько мгновений, затем заморгал, сглатывая, и наконец объявил: – Ты говорил... отец, ты говорил, что следующий раз будет последним. В конце фразы голос Эуона сорвался. Старший Эуон мрачно кивнул, подтверждая правоту слов сына. – Да. Именно так. Я обещал спустить с тебя шкуру, если ты снова убежишь. Я думал было, что этого должно хватить, чтобы мы не искали тебя по всей Шотландии. Значит, ошибся. Ума тебе все равно недостает, как ни старайся. – Послышался вздох. – Твое поведение выходит за все возможные рамки. Я зол на тебя. Он кивнул на дверь. – Иди во двор. Жди меня у калитки. Я сейчас приду. Волоча ноги, Эуон-младший покинул комнату, забрав с собой все слова, свои и чужие, – повисла зловещая тишина. Все ожидали экзекуции и не смели перечить Эуону-старшему. Я рассматривала свои руки, лежащие на коленях. Молчание нарушил Джейми, набрав воздуха в грудь и вслед за этим обратившись к зятю: – Эуон... Мне думается, что не следует этого делать. Тот надулся и бросил взгляд на Джейми. – Чего мне не следует делать? Не следует его выпороть? А при чем здесь ты? Какое твое дело? Держа себя в руках, Джейми терпеливо ответил: – Ты отец Эуона и вправе воспитывать его как знаешь и как считаешь нужным, это правда. Да только малец сбежал в Эдинбург ко мне. Мне хотелось бы рассказать, что он делал там, как поступал и вообще как показал себя. ... Эуон-старший до времени не встревал в семейную беседу, ведшуюся то на повышенных тонах, то с задушевными нотками. Когда ему показалось, что Фрэзеры притихли, утратив способность метать искры, он вежливо кашлянул. – Долго ли еще ждать? Парень уж заждался, изнывает, поди, – предположил он. – Четверть часа уже из пустого в порожнее. А я пообещал скоро прийти. Нужно не нужно высечь, а заставлять ждать нехорошо. – Эуон, неужели ты все-таки не отказываешься от своей мысли? – отчаянно попытался изменить вердикт Джейми. – От мысли я не отказываюсь. – Эуон размышлял. – Малец знает, что получит по заслугам. Выпороть его следует в любом случае, чтоб неповадно было. Да он и заслужил. Только пороть могу и не я, а кто другой. Эуон развеселился и стал шарить в буфете. Выдвинув один из ящиков, он достал оттуда плетку, протянул ее Джейми. – Вам и плетку в руки. – Мне?! – Джейми отпихивал орудие казни, а когда Эуон все-таки сунул ему плеть, попытался вернуть ее владельцу. – Нет, Эуон, нет! Зачем? Я не буду, не смогу! – И будешь, и сможешь, – Эуон торжествовал. – Ты вот заявил, что любишь мальца, что он будто сын тебе. Ты не знаешь, а быть отцом – тяжелый труд. Любовью здесь не обойтись. Так что ступай и разберись с негодником как отец. – Эуон-старший, отправляя Джейми наказывать своего сына, был суров подобно римлянину. Джейми долго не решался приступить к экзекуции и смотрел на зятя, словно спрашивая, так ли понял его, не ошибся ли он. Дженни тоже поддержала мужа, не смягчившись от выражения лица брата. – Джейми, тебя тоже следовало бы выдрать. Ступай. Джейми раздул побелевшие ноздри и закусил губу. Молча он покинул гостиную. Затем мы услышали стук входной двери. Дженни быстро посмотрела на мужа, меня она тоже удостоила взглядом, но совсем мимолетным, и стала смотреть в окно. Эуон-старший и я тоже хотели знать, чем кончится история с наказанием Эуона-младшего, и встали позади нее. В сумерках маячила фигура мальчика, подпиравшего своим тощим тельцем калитку. Заслышав шаги, он сжался (и внутренне тоже, надо полагать). Увидев, что к нему идет дядюшка, Эуон выпрямился. – Дяди Джейми? – удивленно переспросил он. Тут бедняга увидел дядюшкины руки, сжимавшие плетку. – Ты... выпорешь меня? Джейми фыркнул, собираясь с духом. – Да. Мне придется так поступить, – честно признался он. – И еще – я прошу простить меня. – Простить? – Эуон вконец смешался: вначале дядя собирается выпороть его, потом просит прощения... что все это значит? Это впервые кто-то из взрослых так тянет с наказанием. – Что ты, дядюшка, в чем твоя вина? Джейми прислонил свой зад к калитке. – Во многом, малыш. Не стоило тащить тебя в Эдинбург. Я зря не отослал тебя, как только ты приехал, очень зря. Если бы я не рассказывал тебе всякое заманчивое, ты бы никогда не убежал из дому. И не произошло бы ничего из того, что произошло. Мне следовало быть более осторожным, более... благоразумным, что ли. Не говоря уж о том, что мы побывали в тобой в передрягах. Как знать, чем бы могло это кончиться для тебя? Словом, я так же виноват перед твоими родителями, как и ты. Мы оба виноваты. Так что я прошу у тебя прощения за свое неподобающее поведение. – А!.. – Эуон ошарашенно смотрел на дядю на протяжении этой тирады, а теперь, когда нужно было как-то реагировать, не нашел что сказать. – Да, дядя... ну... ясно же, прощаю, – хмыкнул он. – Спасибо, мой мальчик. Мужчины, большой и маленький, умолкли. Эуон помялся и выдохнул: – Думаю, пора тебе приступать, дядя. – И я так думаю, – ни одному из них вовсе не хотелось приступать ни к чему подобному, но нужно было держать слово – на то они и были мужчинами. Зрители в лице Эуона-старшего – он издавал какие-то звуки, то ли забавляясь моментом, то ли осуждая дипломатичность Джейми, – ждали. Эуон-младший покорно стал лицом у калитки. Джейми встал позади него. Сгустившиеся сумерки не давали возможности увидеть героев спектакля, зато мы слышали, как те переговариваются. Дядюшка мялся, поигрывая плеткой, словно не зная, как применить ее. – А... Как отец... – Обыкновенно по десяти, – пришел на помощь Эуон-младший. Он снял верхнюю одежду и держался за ремень брюк. – Очень плохо – это двенадцать ударов. Ну а когда совсем никуда не годится, тогда все пятнадцать. – Так что же, парень, сколько на этот раз? Эуон осклабился. – Дядюшка, уж если сечешь ты... Тогда «никуда не годится». Но давай будем считать, что «очень плохо». Двенадцать, – подытожил парень. Его отец снова издал звук, в котором скорее преобладала гордость за сына. – Честно, что ни говори. – Что ж... – Джейми приготовился огреть племянника, наградив его первым ударом из означенных двенадцати, но наказанный вмешался: – Нет, дядя. Еще не все, дай время подготовиться. Джейми, измученный важностью задачи и затянувшимся ее выполнением, не ожидал этого. – То есть? – Смотри – я ведь еще не спустил штаны. Отец считает, что мужчина должен принимать удары голым телом, а получать через одежду – удел девчонок. – А, да, наверное, – неуверенно согласился Джейми. – Теперь можно приступать? Прозвучал первый удар по голой заднице Эуона. Лицо Дженни исказила гримаса, Эуон-старший удовлетворенно молчал. Со стороны Эуона не послышалось ни звука, кроме резкого вдоха. Все двенадцать положенных ударов он принял молча. Джейми вытер пот со лба, помогая мальчишке выпрямиться. – Нормально? Тот согнулся и потащил вверх штаны. – Все хорошо, дядя. Спасибо. Он слегка хрипел, но говорил уверенно. Джейми сунул ему плетку. – Теперь ты, – подошел он к калитке. Это было неожиданно, и Эуон застыл как громом пораженный, не говоря уже о нас. – Как? – Теперь ты выпорешь меня, – Джейми был при своем уме и говорил твердо. – Ты ведь наказан мной? Теперь я буду наказан тобой. – Дядя, нет, я не могу! Эуон таращился на дядюшку, всем своим видом показывая, что тот требует невозможного. – Все ты можешь. – Джейми заглянул ему в глаза. – Ты внимательно слушал, что я говорил перед тем, как высечь тебя? Юноша машинально кивнул, не особо улавливая смысл слов дядюшки. – Значит, ты должен был усвоить: за проступки нужно отвечать по совести. Ты виноват и наказан – я тоже виноват, но еще не наказан. Вина в равной степени, а наказание нет. Это нужно исправить. Может, метод и нехорош, но других нет. Ты понял меня? Дядюшка тоже спустил штаны и вцепился в изгородь. Эуон не шевелился, и плетка в его руке касалась земли. – Вперед! – распорядился Джейми. Иначе как приказом на парня нельзя было повлиять, и Джейми не прогадал. Я знала этот тон: он говорил так, когда была крайняя необходимость заставить слушать себя. Все контрабандисты побережья повиновались ему, и Эуон не стал исключением. Он погладил дядюшкины ягодицы плеткой. – Нет, парень, так дело не пойдет, – возмутился Джейми. – Я ведь старался. Ну так и ты старайся. Не нужно стесняться. Темнота еще не съела дядюшку и племянника окончательно, и мы стали свидетелями того, как плоская фигурка Эуона выпрямилась и увеличилась в размерах. Послышался свист плетки и звонкий удар. Джейми закряхтел; его сестра посмеивалась, наблюдая за ним из окна. Дядюшка кашлянул. – Да, как-то так. Продолжай в том же духе. Паренек орудовал плеткой, считая удары. Джейми молчал, но на девятом ударе тихо помянул какого-то святого. Наконец все было кончено: дядюшка заправлялся, парнишка опустил руку с плеткой. Мы выдохнули. – Спасибо, племянничек. – Джейми провел рукой по горевшей заднице. – Молодец, твердая рука. Так и должно быть. – И у тебя, дядюшка. – Мужчины были сдержанны. Мы ждали их, смеявшихся и поправлявших штаны в ночном мраке. В конце концов Джейми прижал мальчонку к себе, указав на усадьбу. – Знаешь что, парень, давай-ка не будем повторять. – Давай, дядя. Тьма заползла в коридор через отворившуюся дверь. Дженни и старший Эуон обменялись взглядами и, не сговариваясь, пошли навстречу блудным родичам. http://loveread.ec/view_global.php?id=18258 [/more]
Ответов - 0
полная версия страницы