Форум » Тема телесных наказаний в литературе. » Александр Машков. "Веселые и грустные странички из новой жизни Саньки М." » Ответить
Александр Машков. "Веселые и грустные странички из новой жизни Саньки М."
Вико: Веселые и грустные странички из новой жизни Саньки М. Александр Машков Главному герою - мальчику из уголовной семьи - на момент событий в 1968 году девять лет. <...> ...- Ну что ты опять плачешь? - спрашивала меня Лиз, держа на руках. - Не так уж и больно. Подожди, смажу чем-нибудь. Лиска отнесла меня в нашу сарайку, положила на кровать, на живот, нашла какую-то мазь, начала смазывать спину и попу. Папа отходил розгами, не получалось у меня с руками, никак не получалось! Отец видел, куда девается камешек с руки, карты не хотели прятаться, яблоко падало. А мне уже пять лет. Рассердившись, папа отходил меня хворостиной. Не до крови, но рубцы вздулись. - Смотри, как надо! - Лиска встала передо мной на колени, медленно показывала, что надо делать. Мне стыдно было перед сестрой, я очень-очень не хотел ее огорчать. Проследив за ее движениями, я попробовал повторить, и у меня все получилось! Лежа на животе со спущенными штанами, намазанный мазью, я с легкостью повторял все манипуляции с предметами и смеялся над собой: оказывается, это так просто! Конечно, отец приписал это своей воспитательной работе. Посмотрев, как у меня получается, он остался доволен, отыскал хворостину, которой меня учил, и поставил замачиваться в ведре с водой, утверждая, что это счастливая хворостина. Лиска робко попросила отца, чтобы он доверил ей практические занятия со мной после того, как отец проведет теоретические занятия. У Лиски получалось быстро обучать меня всяким премудростям воровского дела. Иногда у меня что-то не выходило, сестра меня наказывала, но боль, которую она мне причиняла, казалась мне сладкой. Я ревел, лез к ней на руки, но был счастлив. - Ты маленький мазохист! - смеялась она, прижимая к себе. Так же с плаванием. Лиска купалась со мной в ледяной воде, учила отстраняться от холода, но ни в коем случае не доводить свое тело до переохлаждения. Для чего это нужно было? Если хочешь выжить, надо уметь плавать в любой воде, чтобы руки-ноги не сводило судорогой. Лазание по деревьям входило в уроки. У Лиски были когти для рук и ног, она взлетала по стволу с такой скоростью, что казалась мне белкой. Иногда уступала эти когти мне, тогда я совершал чудеса акробатики на деревьях, прыгая с ветки на ветку, пока не грохнулся с высоты трех метров. Дыхание выбило, в боку болело. Подбежавшая Лиска сделала мне искусственное дыхание, прощупала ребра. Потом наложила тугую повязку, и я снова продолжил разминать кисти рук. Лиска заковывала меня в серийные наручники и засекала время, за которое я освобожусь. Если не успевал, то она выкручивала мне уши, с удовольствием слушая мои вопли. Любимая моя сестренка, где ты? <...> Когда начальник с мальчишкой ушли, малыши закричали в восторге и запрыгали вокруг меня. Я с улыбкой смотрел на них, радуясь, что хоть чем-то отблагодарил их за гостеприимство. Потом мой взгляд упал на сосны, и я вспомнил, что хотел осмотреть окрестности с высоты. Забравшись в палатку, я вынул из рюкзака кошачьи когти. Сначала так и хотел пойти, с Лискиным рюкзачком, но потом у меня возникла хулиганская мысль, я завернул когти в чье-то полотенце и вышел со свертком в руке, осмотрев своих друзей, я выбрал самых старших - Вадика и Владика - и предложил им прогуляться по лагерю. Те охотно согласились, тем более, что Вадик целый день маялся возле палатки, отбывая дежурство. Неторопливо прошлись вдоль главной "улицы", поравнявшись с палаткой, где устроились девочки, я мило улыбнулся красавицам, которые нагрубили мне давеча. Красавицы скривили в ответ свои рожицы, явно презирая мальчишек, особенно малышей. Помахав им ручкой, мы пошли знакомиться с территорией дальше. Ребята предложили обойти район старших подальше, на что я только головой покачал: у нас в детдоме старшие относились к малышам, как к младшим братьям, по крайней мере, сейчас стали так относиться. Жаль, времени у меня мало, не успею объяснить подросткам, как они неправы... Обойдя весь лагерь, причем ребята показали мне столовую, которая расположилась на открытом воздухе, только под навесом. Планировалось возвести и стены, оструганные доски лежали штабелем, но пока столовая выглядела так: столы с лавками под крышей. Хоть от дождя будет защита. Тем не менее был уже официальный вход, и у входа висело расписание, по которому было расписано время приема пищи, начиная с самых маленьких детей, то есть, с нас, и кончая уже четырнадцатилетними подростками, последний год остававшимися пионерами. Насколько я знал, на следующий год им предстояло уже отправляться не в детский лагерь, а в ЛТО, лагерь труда и отдыха. Там они уже сами будут зарабатывать деньги на свое пропитание, проживание и другие удовольствия. Так мы и дошли до сосен. Выбрав самую высокую, я скинул кеды, пристегнул когти на босые ступни. Вообще-то их можно и на обувь, но я решил испытать их на голых ногах: мало ли, может, придется прямо с постели и в бой, голышом. Прицепив когти на руки, я попросил ребят присмотреть за обувью, и быстро побежал вверх по стволу, услышав лишь испуганное: - Санька! Куда ты? - но я уже был на середине ствола и карабкался выше. Вот и крона. Удобно разместившись в развилке, я обследовал близлежащую местность. Картина выглядела довольно впечатляюще: вокруг лагеря шумел лес, впереди лежало большое спокойное озеро, отливающее синим цветом, потому что небо уже синело. Вдалеке, за озером, синели горы, плавно переходящие, ближе к озеру, в сопки, круто обрывающиеся скалами у берега. Пока я любовался видом, снизу донесся знакомый голос взрослого: - Вы что здесь делаете? А это чья обувь? А, понятно, если вы здесь, значит, и Сашка где-то! Где он? Саша! Выборов! - Я понял, что чувствует кошка, забравшаяся высоко на дерево, и не знающая, как слезть. Мне на самом деле было страшновато. Но решил пошутить: - Снимите меня отсюда, я отдам колбасу! - Что? Какую колбасу? - Евгений Олегович поднял голову, и я увидел, с высоты девятиэтажного дома, как стремительно бледнеет его лицо. - Саша, сиди там, я сейчас вызову пожарных! - крикнул он мне, собираясь бежать к телефону. - Дядя Женя! - испугался я. - Не надо пожарных, я сам! - Какое "сам"! - воскликнул начальник лагеря. - Сиди тихо, я сказал... - он замолчал, когда к ему под ноги упала обломившаяся ветка с прошлогодними пустыми шишечками. Спускаться было гораздо тяжелее, не зря я говорил о кошках: надо сначала лапу вверх, потом вниз, в неудобное положение, и так по очереди все четыре лапы. Как бы то ни было, я скоро был в крепких руках Евгения Олеговича, который начал заниматься педагогическим воспитанием, не отходя от сосны. То есть, он приспустил мои шорты, поднял упавшую сосновую ветку и стал стегать ею по моей многострадальной попе. Я взвыл на радость педагогу, с трудом вывернулся из его лап, подтянул штаны и, прыгнув на дерево, вскарабкался на четыре метра вверх. - Куда залез?! Ну-ка слазь!! - ругался Евгений Олегович. - Не слезу! - возмущался я. - Нет закона, чтобы по голой попе колючей веткой! - Слазь, я тебе еще уши надеру! - бесновался начальник. - Нет! - Ладно, хватит, Саша, слазь, я уже успокоился. - Правда? - не поверил я. - Правда, правда, - ответил Евгений Олегович. Я не доверял ему, но осторожно спустился вниз, а когда переобувался, сев на землю, он вероломно схватил меня за ухо и больно выкрутил его. Аж затрещало. Я отдал ему ухо, а он... У меня даже слезы на глазах выступили: - Дядя Женя! Больно же! - А мне не больно? - возразил мне "дядя Женя". - Хотите до инфаркта меня довести? Если хотите, пожалуйста! Прыгайте с деревьев, ныряйте в озеро, бейтесь головой о камни! - В озере я завтра искупаюсь. Утром, - баюкая красное ухо, сказал я, с сожалением думая, что моя очередная пакость сорвалась. - У меня утром пробежка на пять-шесть километров, плавание в озере, разминка... - Спортсмен, значит? - усмехнулся начальник. - Скалолаз-разрядник? Пока ты в моем лагере, будешь подчиняться моим приказам! Купаться только в отведенных местах! Зарядка только по расписанию! Никакой самодеятельности! - Евгений Олегович! - взмолился я. - Ничего не знаю! - отрезал Евгений Олегович. - Марш на ужин! А вы, - обратился он к Вадику и Владику, - не вздумайте повторять выходки этого хулигана! Увижу, выпорю! Понял, Сашка? Не учи детей дурному! - Понял, - буркнул я, опустив глаза. - Не слышу! - гаркнул начальник. Я встал по стойке смирно и отсалютовал. - Так-то лучше! - довольно сказал Евгений Олегович и лично повел нас в столовую. Там велел девочке лет семнадцати в пионерском галстуке умыть нас и накормить. Хорошо хоть когти не отнял, видимо, на самом деле чуть инфаркт не заработал, забыл о них. Потирая пострадавшее ухо и почесывая зудящий зад, я слегка раскаивался. Ну откуда я мог знать, что он появится возле нашей сосны? Или заметил ребят? Интересно, завтра ухо пройдет? Хотелось проучить дерзких девчонок. Поужинав гречкой с котлетой и запив ее чаем, разошлись по палаткам. Парня, который обложил данью моих малышей, все не было. Его, кстати, звали Данька. Такое хорошее имя испоганил! - наливался я злобой. Вадик с Владиком начали рассказывать про мое приключение. Сначала с опаской поглядывая на меня, потом все больше веселясь. Скоро вся наша компания весело хохотала, вспоминая, как меня хлестали сосновой веткой по голой попке, а потом им показался еще забавнее эпизод, когда я препирался с Евгением Олеговичем, вися на стволе, куда забрался от гнева начальства. <...>
Ответов - 0
полная версия страницы