Форум » Тема телесных наказаний в литературе. » Уильям Кент Крюгер. "Эта ласковая земля". » Ответить
Уильям Кент Крюгер. "Эта ласковая земля".
Вико: Уильям Кент Крюгер Эта ласковая земля В годы Великой депрессии в США двенадцатилетний Одиссей О'Бэньон вместе со старшим братом Альбертом проживает в школе-интернате для индейских детей, хотя сами братья не индейцы. <...> Свободное время в Линкольнской школе было редкостью, и тот день не стал исключением. Нас всех распределили на работу. Сенокос на полях Бледсо завершился, но я получил другое неприятное назначение - полевые работы под железным взглядом ДиМарко. Я не собирался работать на ДиМарко. Пока остальные шли следом за Вольцем и мистером Грини в столовую, я ускользнул. До разрушенной фермы Фростов было три мили. Добравшись туда, я увидел, что все было так же, как мы оставили тем ужасным днем, - сплошные нетронутые руины. Листья на вывороченных деревьях уже начали засыхать, стали коричневыми и ломкими. Пикап так и лежал перевернутым и по-прежнему напоминал дохлую черепаху. Я увидел кролика, грызущего молодые побеги в большом огороде миссис Фрост. Он смотрел на меня и не пытался убежать. Ферму разрушило полностью, но меньше чем в ста ярдах деревья вдоль реки остались нетронутыми. Я спустился к козлам, на которых мистер Фрост всегда хранил каноэ. Крепкое суденышко все еще лежало на месте, укрывая весла. Я сел на речной берег и вспомнил свой последний раз здесь, последний хороший день. Если на похоронах, играя "Шенандоа", я проронил несколько слез, то теперь плакал навзрыд. Я ненавидел Альберта за его правоту. Нельзя было привязываться к миссис Фрост и Эмми. Одна была мертва, и вторая, как мне казалось, тоже. Меня ужасала судьба маленькой девочки, но что я мог сделать? В точности как с Билли Красным Рукавом. Мне никогда не стать хорошим пастырем, как я хотел. Я встал, вытер слезы, вернулся к разрушенному дому и начал разбирать обломки, пытаясь отыскать то, за чем пришел. Я знал примерное место, до которого мне надо было добраться, и почти всю вторую половину дня поднимал, двигал, ползал и просеивал. Удирая из Линкольнской школы, я понимал, что шансы на успех этой маленькой миссии невелики, но чем больше я копался в завалах, тем больше отчаивался. Я увидел покрытую пылью знакомую жестяную банку. Миссис Фрост хранила в ней имбирное печенье. Я достал ее из-под обломков и открыл. Внутри еще оставалось полдюжины печений. Они остались чистыми, без песка из-за плотно прилегающей крышки. Я распихал их по карманам и продолжил поиски. Через пять минут я увидел то, за чем пришел. Из-под куска кровельной балки торчал уголок серебряной рамки. Чтобы добраться до нее, мне пришлось подлезать, вытаскивая обломки снизу. Я осторожно вытащил рамку. Стекло разбилось, но фотография не повредилась. Я вытащил ее, убрал за пазуху, вылез из развалин и пошел прочь. Когда я вернулся в спальню, время уже близилось к ужину, и другие мальчики умывались. Вольц увидел меня и быстро подошел. - У тебя большие проблемы, Оди. ДиМарко вне себя от ярости. Он спустит с тебя шкуру живьем. Куда ты сбежал? - Мне надо было кое-что сделать, - сказал я. Альберт и Моз вышли из душевой. Оба смотрели на меня так, будто миссис Фрост не единственная, кого похоронят в этот день. - Оди, ДиМарко ждал возможности разделаться с тобой, - сказал Альберт. - И, проклятье, ты ему ее преподнес на блюдце. Где тебя носило? - Следи за языком, - сделал Вольц замечение моему брату. Моз выглядел испуганным и показал: "Он сдерет кожу с твоей спины, Оди". - Мне плевать, - сказал я. - Это было важно. Альберт схватил меня за плечо, впившись в него пальцами ничуть не слабее, чем ДиМарко на днях. - Где ты был? Что настолько важное? Я не успел ответить, как услышал за спиной окрик ДиМарко: - О'Бэньон! Я достал фотографию, найденную в развалинах, и быстро сунул ее Альберту. - Не дай ему ее увидеть. Потом повернулся лицом к ДиМарко. Он набросился как бык, и я клянусь, что доски пола дрожали. В правой руке он держал знакомый всем кожаный ремень. - Винсент, - начал Вольц. - Финсент? - сказал ДиМарко, передразнивая немецкий акцент, и предупреждающе поднял руку. - Ни слова, Герман. На этот раз он мой. - Он сграбастал меня за воротник рубашки и потащил за собой. - Идемте, мистер. - Я тоже пойду, - быстро сказал Вольц. ДиМарко остановился и задумался. Я же был чертовски благодарен, потому что знал: наедине ДиМарко наверняка сделает нечто намного ужаснее, чем просто выпорет. - Хорошо, - сказал он. - Я хочу, чтобы все эти мальчики увидели, что бывает, когда один из них нарушает правила. Снимай рубашку, О'Бэньон, и поворачивайся. Я медленно расстегнул пуговицы, повернулся и отдал рубашку Мозу, который смотрел на меня так, словно это его сейчас будут пороть. Я покачал головой и показал: "Все нормально". - Альберт и Моз, держите его, - сказал ДиМарко. - Пожалуйста, не надо, - начал Альберт. - Держите его или тоже получите ремня. А потом я возьмусь за других мальчиков. Хотите, чтобы это легло на ваши плечи? Вы все знали, что будет именно так. Это было правдой, потому и Вольц беспомощно стоял рядом, потому и Альберт взял меня за одну руку, а Моз за другую, и я приготовился. Меня пороли много раз, но никогда ДиМарко так не увлекался процессом, как в тот день. Я пообещал себе, что не доставлю ему удовольствия и не издам ни звука, но на третьем ударе все-таки вскрикнул и разразился слезами. ДиМарко дал мне еще два безжалостных удара, а потом Вольц скомандовал: - Хватит! Я испытал облегчение, когда старый немец повел меня в тихую комнату вместе с ДиМарко. Я боялся, что это не все наказания, которые были на уме у ДиМарко. - Хорошо выспись, О'Бэньон, - сказал ДиМарко. - На завтра у меня для тебя особое задание. Если думаешь, что сейчас тебе больно, то просто подожди. - Он повернулся к Вольцу. - Не пытайся вмешаться, Герман. Клайд Брикман сказал мне делать все необходимое, чтобы держать этого хулигана под контролем. Теперь он мой. - Навредишь этому мальчику еще сильнее, Винсент, и - мне плевать, если меня уволят, - я изобью тебя до крови. - Посмотрим еще, кто останется на ногах в конце, Герман. О'Бэньон, давай сюда эту чертову гармонику. Он уже так много отнял у меня: мое чувство собственного достоинства, твердую решимость не сломаться, когда ремень снова и снова впивался мне в кожу, но потерять гармонику было тяжелее всего. - Посмотрим, - сказал Вольц. - Герман, губная гармоника нужна Брикману. Он сказал, что они дошли до ручки с О'Бэньоном. И послушай, ты, вшивый фриц, если думаешь прийти сюда посреди ночи дать мальчишке еды или утешение, то подумай дважды. Потому что если ты это сделаешь, я прослежу, чтобы Брикманы узнали о твоем большом секрете на карьере. Ты потеряешь свое спиртное, свою работу и все хорошее, что ты, по твоему мнению, делаешь для этих жалких мелких паразитов. ДиМарко забрал мою гармонику, приложил к своим гнусным губам и выдул резкую ноту. Потом закрыл и запер дверь.
Ответов - 0
полная версия страницы