Форум » Рассказы, написанные посетителями нашего форума и авторами интернет-ресурсов. » "Воспоминания бывшего ребёнка" » Ответить
"Воспоминания бывшего ребёнка"
ЛиСиЦа: Восстанавливаю рассказы, которые я столь эгоистично удалила. Я не имею права уничтожать их, если они нравятся хоть одному человеку. Отдельное спасибо пользователю Миррка, которая скопировала их в своё время и отправила мне файлы. Я их только почистила от опечаток и некоторых неточностей, которые были в предыдущей версии и дополнила статьёй об авторах. Alex710. Воспоминания бывшего ребёнка. Предисловие. Все когда-то были детьми. Шалили, получали двойки и бывали за это наказаны. Этот цикл небольших рассказов посвящается всем детям планеты (бывшим, настоящим и будущим). В основе лежат действительные истории, произошедшие в далёкие уже 70-е годы со мной и моими друзьями или недругами. Но, я всё-таки считаю эти рассказы художественными (надеюсь, не от слово «худо»), а не документальными, поэтому (в отличие от высказываний на форуме) писал их в стиле отечественной журналистики: «правда, но не вся правда и не только правда», чтобы было интереснее. Если кому-то покажется что я пишу смешно о не смешных вещах, то это потому-что ирония и самоирония всегда были моей отличительной чертой, как сказал герой одного детектива: «я всегда шучу под дулом пистолета, под ним можно или шутить или паниковать, так лучше – шутить». Имена я не изменял (мало ли в России Светок, Игорьков, Андреев, Сергеев, Лёш…), если кто-то узнает себя – прошу не обижаться. Автор фигурирует в этих рассказах под именем «Лёня», как его называли в детстве. Хотелось бы надеяться, что из этого, что-то получилось. Автор не возражает против перепечаток. Alex710. Соавтор тоже не возражает против перепечаток и надеется, что наши рассказы найдут своего читателя среди детей (как настоящих, так и бывших, а может быть и будущих). Svetka-Bekky. Памяти друга посвящается. Alex710 и Svetka-Bekky, фигурирующие в рассказах под именами Лёнька и Светка, действительно друзья детства, знакомые с детского сада, потом одноклассники. Дружба эта за долгий период, случалось, перерастала в любовь, а потом обратно (не верьте тем, кто говорит, что дружбы после любви не бывает). Alex710. Воспоминания бывшего ребёнка. История первая. Тапочек. Случилось это ещё в детском саду. Мне было шесть лет и у нас с мальчиком по имени Игорь появился большой общий интерес – авиация. (Надо сказать, что я был мальчишкой любознательным (с годами, видимо, поглупел), читать умел, сколько себя помню. Специально спросил у мамы (она, слава Богу жива, хоть и лет ей уже немало): в каком возрасте я научился читать. Она говорит, что четырёх не было – по деревянным кубикам с буквами и картинками (А-арбуз, Б-барабан и т.д.). И пытался «писать», зажав в кулаке карандаш.) Так вот, к этому времени у меня была любимой книгой «История отечественной авиации» 195?-какого-то года издания. И я часто представлял себя одним из первых авиаторов на «Фармане», истребителем Второй Мировой или полярным лётчиком. А у Игоря отец был диспетчером в нашем аэропорту, бывшим лётчиком и, естественно, у нас было о чём поговорить. Вот, однажды, мы с ним во время «тихого часа» ушли потихоньку в кладовку, где хранились швабры, вёдра, тряпки и пр., долго болтали и не заметно заснули. Можно, конечно, понять воспитательницу – немолодую уже женщину, у которой пропали два ребёнка. Она перевернула весь садик и нашла нас мирно спящими среди вёдер и швабр. Помню только, что проснулся от шума, открываю глаза: она снимает с ноги тапочек, хватает Игорька за шиворот (он сидел ближе к двери), встряхивает, потом просовывает головой между ног, спускает с него трусики, задирает майку (больше на нас ничего не было, в «тихий час» полагалось спать) и щёлк тапочком (хорошо – веник под руку не попался) раз, другой… получилось пять. Я в этот момент стоял в ступоре (наверное, с раскрытым ртом), понимая, что и мне предстоит то же самое (меня ещё ни разу не пороли по-настоящему, время от времени получал только шлепок-другой ладонью по одежде). Игорёк был мальчишка уже поротый и даже ни разу не пикнул. Когда она его отпустила, я только успел спросить: «больно?» Ответ: «ерунда, папин ремень куда больнее» я услышал уже, когда ойкнул (скорее от неожиданности, было не слишком больно) после первого шлепка, дальше я тоже не пищал. Потом она расставила нас по разным углам минут на пятнадцать. На этом наказание и кончилось. Родителям она ничего не сказала, так как мы не были какими-то особенными хулиганами. Почему-то, я никогда не считал это поркой. Воспоминания бывшего ребёнка. История вторая. «Банан». Alex710. Было это давно. Я тогда заканчивал первый класс. Учился я хорошо. Круглым отличником не был, но четверок было немного. И вот, в один весенний день я получил, как мы тогда говорили, «банан». Почему двойки называли «бананами»? Наверное, потому что в Советском Союзе бананы были большой редкостью, просто какой-то экзотикой, это сейчас они продаются на каждом углу. Вторая причина, что по форме банан, действительно напоминает верхнюю часть цифры 2. К тому же тогда был популярный мультфильм «Три банана». Причём «банан» был просто дурацким. Случилось так, что я не выучил наизусть заданное стихотворение. Надо бы сидеть тихонько, да помалкивать. Но, когда Валентина Фёдоровна (так звали мою первую учительницу) спросила - есть ли желающие отвечать, я, как заколдованный, поднял руку. Почему-то решил, что если не подниму, то она поймёт, что я не учил, а среди других - не спросит. И вдруг, учительница называет мою фамилию… Мне бы признаться, что я не готов, но я встал и пошёл к доске. Хватило моих знаний на автора, название и первую строчку. С первых парт послышались тихие подсказки, но невозможно вспомнить то, чего не знаешь. Валентина Фёдоровна строго спросила: «ты учил?» и я сделал ещё одну глупость – ответил, что учил. «Учил, учил, недоучил – двойку получил» - ответила она любимой прибауткой. Когда, возвращался к себе за парту, то чувствовал, что щёки буквально горят от стыда… На перемене ребята, кто сочувственно, а кто и злорадно (в зависимости от отношений, которые уже успели возникнуть, а с некоторыми из одноклассников я был знаком до школы по двору или детсаду), спрашивали: «попадёт?». Я отвечал: «попадёт…», хотя сам ещё не понимал значения этого слова. Дело в том, что хоть мне и было уже почти восемь лет, меня ещё ни разу не пороли. Шлепок-другой ладонью по даже не оголённой попе, которые я время от времени получал, считать поркой никак нельзя. Я, конечно, слышал от друзей об этом, видел в фильмах, читал в книгах, но всегда во время разговоров на эту тему старался больше молчать и слушать, боясь, что они поймут, что я не поротый и перестанут «уважать» - не хотелось быть «белой вороной». Один мальчик (на год старше меня) как-то показал воспалённую руку и сказал, что это его пороли «с пряжкой». Тогда я чуть не попался – спросил: «А при чём тут рука, тебя же по попе пороли?» Теоретически я представлял, как это делается. К счастью, он не догадался и прямодушно ответил, что искусал руку от боли. По дороге домой я начал испытывать какое-то странное беспокойство. Начали докучать мысли на тему – долго ли будут ругать. И вот, наконец, я добрёл до дома, вошёл, снял сандалии, прошёл в комнату, положил портфель. Дома был один дед. Отца у меня не было, мама работала, а бабушка вечно стояла в очередях – примета того времени. Из другой комнаты послышался голос деда: «ну, что получил?». «По математике – пять» - ответил я (и это было правдой), а сам подумал: «не буду пока рассказывать про двойку». «Что-то плохо слышно, зайди ко мне» - сказал дед. Я зашёл к нему в комнату и повторил: « по математике – пять». Дед сидел за круглым письменным столом, в руках у него была газета. «А по чтению?» - спросил он. Я невольно покраснел и замялся с ответом. Дед отложил газету в стопку на столе и продолжил допрос: «а зачем ты руку тянул, если урока не знаешь? Валентина Фёдоровна позвонила и всё рассказала». Я промямлил, что-то вроде «думал – не спросят…», а у самого от стыда уже начали слёзы наворачиваться на глаза. Дед добавил: «хорошо, что стыдно, первую двойку можно бы и простить, а вот обман учительницы – нельзя», взял меня одной рукой за плечо, а другой начал расстёгивать на мне брюки. Надо сказать, что застёжки-молнии тогда были в нашей стране редкостью, а у большинства брюк было, кроме основной пуговицы, четыре на ширинке. Он успел расстегнуть только верхнюю, когда я, ещё ничего не понимая, сказал, что разденусь сам. Дед, слегка опешил, но отпустил меня и ответил: «сам, так сам». Я расстегнул оставшиеся пуговицы, снял брюки, оставшись в белой рубашке на майку (без майки ходить в школу считалось неприлично) и чёрных «семейных» трусах (тогда другие были редкостью), когда услышал: «тогда уж и трусы сам снимай!». «Зачем?…» - удивился я. «Как – зачем? Стишок не выучил? – не выучил, двойку получил? – получил, учительницу обманывал? – обманывал, да ещё и мне сразу не признался! Пороть тебя буду!». От этих слов я совершенно растерялся. Брюки, которые я держал в руках, упали. Я автоматически хотел их поднять, но вдруг увидел лежащий на столе узкий кожаный ремень. Я оцепенел от ужаса. Как ни странно, вывел из транса меня вопрос: «долго ещё ждать?». Я, неожиданно для себя, вдруг подумал: «не я первый, не я последний, зато не буду чувствовать себя идиотом при разговорах о порке…», дрожащими руками спустил трусы чуть повыше колен и непослушными ногами сделал пару шагов в сторону деда. Дед ловко уложил меня к себе на колени, так что с одной стороны свисали ноги, а с другой голова и руки, задрал вверх рубашку и майку и моя попа, ещё не знакомая с ремнём, оказалась совершенно незащищённой. Вспомнился Данька из «Неуловимых мстителей», и я принял «мужественное решение», что тоже не буду кричать. Когда дед слегка похлопал ладонью по моему заду, я решил, что это и была порка и, довольный собой (выдержал!), попытался встать. Однако, дед крепко прижал меня левой рукой и спокойно спросил: «ты куда? За сопротивление «добавка» полагается!». «Я не сопротивляюсь, я думал, что ты уже закончил…» - честно признался я. «Я ещё и не начинал! - усмехнулся он в ответ – за двойку и враньё вместе взятые получишь двадцать ударов ремнём… потому что в первый раз… следовало бы больше…» Зачем он мне это говорил? Для меня тогда было всё равно, что один, что двадцать, что сто – я просто не знал, что это такое. С этими словами, дед взял со стола ремешок, сложил его вдвое и крепче прижал меня левой рукой… Раздался свист ремня, потом какой то странный звук, вроде всплеска рыбы и мой зад обожгло резкой болью. Я не издал ни звука, но не потому что стерпел боль, а просто задохнулся от боли, а дед сказал: «раз!». Через пару секунд всё повторилось, только дед сказал «два!», после чего я услышал, как бы со стороны протяжный вопль тоненьким голоском. «Кто это орёт таким противным голосом – мелькнуло у меня в голове – неужели я? А как же Данька?» и я закрыл глаза и стиснул зубы, ягодицы мои непроизвольно сжались в ожидании (потом уже, я понял, что лучше наоборот - постараться их расслабить, по напряжённым мышцам больнее). Третий и четвёртый удары удалось стерпеть, после пятого (дед продолжал считать вслух) я застонал сквозь сжатые зубы. Шестой пришёлся по уже ушибленному месту (я по комплекции худощавый и попа была небольшой; кстати, толстые дети в этом (но - только в этом - имеют преимущество) и оказался гораздо больнее – ноги мои резко дёрнулись, а сам я заорал во всю глотку. Это была сдача: ещё четыре сильных удара я уже и не думал о том, чтобы сдерживать крики… И вдруг всё прекратилось. Дед спросил: «в туалет не хочешь?» Я сквозь слёзы автоматически ответил, что нет. «Точно? А то только половина порки, ещё уписаешься.» Я понял, что это шанс, по крайней мере, оттянуть продолжение и сказал, что схожу. Дед отпустил меня и я, поддерживая руками трусы (надевать их на горящую попу не хотелось), побрёл в туалет. Там, наедине с собой, я осмотрел пострадавшее место. Ничего такого уж страшного там не было – ярко-красные полоски, но горела попа прилично. Наконец, услышал голос деда: «давай быстрее, а то «добавки» получишь!». Я спустил ручку унитаза и, вздохнув, отправился на «казнь». Дед снова положил меня на колени. Я пробормотал: «может хватит, я больше не буду двойки получать…попу очень больно…» «Будешь – неожиданно сказал дед – школьников без двоек не бывает, но теперь ты знаешь, как за них наказывают.» Ремень вновь засвистел и мне, немного передохнувшему, удалось почти молча выдержать три удара, потом снова начался рёв, который уже не прекращался до конца порки. Отсчитав двадцать, дед осторожно положил меня на кровать на живот и тихонько вышел. Я лежал, продолжая всхлипывать и незаметно… заснул. Когда проснулся, то первой мыслью было: «ну и сон!», но попытка встать отдалась болью в попе и тут я увидел, что трусы мои спущены, а попа не естественного белого и уже не ярко-красного цвета, как «во сне», а в некоторых местах потемнела. И я понял, что это был не сон. Собрался с духом, кое-как натянул трусы, снял рубашку и майку, накинул сверху домашнюю и побрёл на кухню, где дед пил чай. «Обедать будешь?» - как ни в чём не бывало, спросил он. «Буду, только стоя можно?» - полу-ответил – полу-спросил я. «Конечно» - ответил он. Пообедав, я спросил: «ты меня совсем не любишь?» «Что ты – ответил он – очень люблю». «А зачем же тогда побил?» - удивился я. «Я тебя не бил, а наказывал. Бьют те, кто ненавидят, а наказывают любя». Эти слова я запомнил на всю жизнь. А на следующий день в школе я оказался героем дня. Многие во дворе слышали мой рёв, за что пороли - поняли все, но всё равно вопросы были. Я «немного» приврал, что так орал, потому что первый раз пороли пряжкой, а вообще-то я молчу (и, действительно, раньше моего рёва слышно не было). Это подняло мой «авторитет» и в классе и во дворе.
Ответов - 33, стр:
1 2 All
ЛиСиЦа: Svetka-Bekky. Воспоминания бывшего ребёнка. История двадцать третья. Не смейся над чужой бедой. Почему я не рассказала эту историю раньше? Не потому что, забыла. Такое не забывается. Просто, если честно, то поркой я это не считала ни тогда, ни тем более теперь. Но мой соавтор рассказал же про «Тапочек». Случилось это в конце первого класса. Был у нас мальчик, который отличался не только отвратительной успеваемостью по всем предметам, но ещё и таким же поведением и истеричностью. Звали его Сергей. Проучились мы с ним только первый год, потом он исчез из нашей школы и больше я ничего о нём не знаю, но ходили слухи, что он попал в спецшколу для «УО» (было такое специфической название – Умственно Отсталых). Надо же было этому Сергею попасться в туалете кому-то из учителей-мужчин с сигаретой. Тот, естественно, приволок его к нашей учительнице и всё рассказал. Никто бы из нас - детей, наверное, ничего и не узнал бы, но уже начался урок, а Сергей продолжал довольно громко реветь, сидя за партой. Он при всём классе, мешая нашей первой учительнице, продолжал сквозь рёв, рассказывать ей, что эту сигарету «нашёл в туалете», куда пошёл совсем для другого. Валентина Фёдоровна, уже на нервах после беседы с ним на перемене (он мог довести кого угодно), отправляет его в угол: «доревёшь, поднимешь руку – попросишь разрешения сесть на своё место». Нытьё продолжается и оттуда. Наконец, она не выдержала и сказала: «Ну, хватит ныть. Тебе что? Жалко сигарету, которую у тебя отобрали? Я тебе целую пачку куплю после уроков, если хочешь, а на эту, если ты её нашёл там, может быть кто-нибудь пописал» (она не без юмора, вообще-то, была) В ответ продолжение: «Дааааа, а Вы родителям позвоооооните…» Ну тут одна девочка, уже всем известная своим нахальством и своеобразным юмором (читатель, наверное, догадывается, кто именно) и не выдержала, на весь класс высказала своё мнение: «Да ему не сигарету жалко, а свою жопу!». Бедная Валентина Фёдоровна на несколько мгновений потеряла дар речи, а Сергей бросил на меня злобный взгляд, но наброситься не решился, (так как знал, что может очень даже неплохо и «в обратку получить», если что) взвыл противным голосом и выскочил из класса. Далеко, конечно, не убежал… Но вот прозвучал звонок на перемену, и Валентина Фёдоровна вдруг сказала мне: «а тебя я попрошу остаться в классе». Эту фразу я вспомнила через пару лет, когда впервые посмотрела «Семнадцать мгновений весны». (Помните: «А Вас, Штирлиц, я попрошу остаться»), но тогда вспомнилось совсем другое (фильма этого ещё не было) – анекдот, который я слышала от соседа, и предназначенный, конечно, не для моих ушей: «Сталин проводит совещание о делах на фронте. Дела – неважные. После совещания он вдруг говорит: «А Вас, Баранов, попрошу остаться.» Остались пятеро…». Валентина Фёдоровна запирает дверь и спокойно так говорит: «Света, нельзя же смеяться над чужой бедой». Я ответила: «Но я же правду сказала». Тут она и вскипела: «Ему значит попу (причём демонстративно сделала ударение на слове «попу») жалко, а тебе нет, что ли?», быстренько положила меня к себе на колени, задрала платье… Вот, примерно, как здесь, только у меня «очередных» не было и учительница наша намного старше была, а я помоложе: Я – девчонка была уже не раз мамой поротая и, признаться, мелькнула мысль: «если ремнём, то я же заору, в коридоре все услышат», но никакого ремня, конечно, не было. Приложила она мне пять хороших шлепков, но я даже не пискнула. Потом поставила на ноги и спрашивает: «поняла?» Я кивнула. «Иди на перемену тогда». Выхожу из класса, на меня любопытные глаза, ну я и схохмила тогда: демонстративно почесала попу, под хохот одноклассников… Зато запомнила на всю жизнь, что смеяться над чужими неприятностями нехорошо…
ЛиСиЦа: Svetka-Bekky. Воспоминания бывшего ребёнка. История двадцать четвёртая. Позорная поза. Был у нас во дворе пацан, на год старше меня. Звали его Сергей. Мальчишка был добродушный, хороший друг, в меру хулиганистый искатель приключений, но (что было – то было) туповат. Звали его Сергей. Честно говоря, то, что до него доходило всё, как «до автобуса» иногда даже нас бесило, но как-то прощали за его другие хорошие качества. Случилось это в мае 1971 года, я ещё дошколёнком была, а он закончил первый класс. Закончил он его так, что остался на второй год. Потом он учился в параллельном с нами классе и мы ему частенько помогали, как могли. Кто даст списать «домашку», кто кое-как (усилия для этого, действительно, требовались большие) объяснит материал. Но тогда, он «вырвался» на год вперёд от большинства своих дворовых друзей и помочь было некому – мы ещё дошколятами были. Вот и получилось то, что получилось. Вообщем, он первым в нашей компании получил за своё «второгодие» пряжкой. Орал (а потом уже – просто выл) дико – весь двор слышал. Я уже почти год стажа «знакомства с ремнём» имела, раз пятнадцать, наверное, уже успела у мамы через колено полежать, пореветь, как другие (в том числе и он) орут тоже слышала не раз, но такого ещё не слышала… Когда через пару дней увидела его во дворе, то восхищённо-сочувственно поинтересовалось: «Вот это тебя пороли! Вроде не так уж долго, а ты так орал…» (за что знали все и так). Серёжка выглядел очень неважно – лицо всё ещё припухшее от слёз. Он не смутился ничуть (вообще ко мне в те годы пацаны относились, как к «своему парню», я таковым и была), показал руку: «Искусал от боли, пряжкой пороли! Знаешь, как больно – ремень пустяком кажется». Я автоматически взяла на вооружение про руку, хотя пользовалась потом этим очень редко, когда совсем невтерпёж бывало – пряжкой меня никогда не пороли, но, когда постарше стала, мама иногда, за серьёзные провинности, за полсотни ударов переваливала. Действительно, руке больно и боль от попы немного оттягивается, но рекомендовать не хочу, особенно девушкам. Для девушки искусанная рука хуже выпоротой попы, там по крайней мере потом не видно. Лучше уж, если лёжа, то в подушку зубами вцепиться. Но тут уж меня интерес стал разбирать, что же это такое, если Серый так орал. Я всегда немного стыдилась того, что сама сильно ору под ремнём, но по сравнению с этим, мои крики были бы, как звуки отьезжающего автомобиля рядом с реактивным лайнером на взлёте. Я и ляпнула: «Ремень пустяком не может быть…» Серёга завёлся: «Хочешь проверить?!». Ну, разве Светка уступит: «Хочу!!!» Зашли в подъезд. В нашем доме подъезды были сконструированы с двумя выходами. Один обычный – во двор, второй – «парадный» на улицу, который всегда был заколочен (зачем его только делали?). Потом во время Перестройки, эти «парадные» выходы отделили полностью от подъездов стенами и сделали в них небольшие магазинчики, кафе и т.д., а тогда они попросту пустовали. Завернули за уголок парадного входа – что там творится из подъезда невидно, если не заходить – когда подросли, частенько там «Портвешок давили под конфетку». Он мне и говорит: «Наклоняйся…» Я немного струхнула, но вида же не подам, наклонилась, платье приподняла и гордо так говорю: «Только по трусикам, а то я стесняюсь…» А он так спокойно: «Думаешь, трусики тебе помогут?» и раз, меня головой между ног. Должна сказать, что в такой позе меня никогда не пороли – ни до того, ни после. Роста я тогда маленького была, потом вымахала до своих «метр-72», прошла туда хорошо, возмущённо кричу: «Эй, не в позорную позу!». Поза эта в нашем сообществе считалась позорной. Это приходило от более старших детей, которые проповедовали, что, если уж от порки не отвертеться, то надо самому снимать штаны и ложиться под ремень. Что я и сделала примерно через полгода, а тогда мама меня ещё через колено укладывала, но я уже считала, что поза позорная. Такое вот «воспитание улицы» у нас было. А он опять спокойно, видимо, повторяя слова отца: «Надо тебя лишить подвижности, а то дёрнешься, и я попаду по спине, а пряжкой это нельзя». Потом, слышу он ремень снимает. У меня мысли: «только не заорать, а то кто-нибудь в подъезде услышит и будут неприятности нам обоим», сжала зубы… Он как врежет по «булочке». Боль совершенно незнакомая была, не похожая на ремень, какая то тупая, но жуткая… Вообщем, как не старалась, а заорала я довольно громко… Потом по другой половинке, я уже, как-то сдержалась, «замычала» только. А он спрашивает сверху: «ну как поверила, что если раз тридцать так влепят, то выть захочется?» Поверила, конечно. Выпустил он меня из «позорной позы», у меня в глазах слёзы, но обиды никакой – сама захотела проверить, только попу почёсываю. Потом уже посмотрела в зеркало дома – там очень даже хорошие синячки. От двух ударов всего, да и, думаю, не самых сильных. Так что пряжкой меня не пороли, но что это такое знаю и посочувствовать могу…
ЛиСиЦа: Svetka-Bekky. Воспоминания бывшего ребёнка. История двадцать пятая. Морской узел. Это давно было - мы тогда заканчивали первый класс. Был тёплый май 1972 года... Надо сказать, что в нашем подъезде на третьем этаже, как раз между мной и Лёнкой, жил очень неприятный дедушка. Собственно, это тогда он нам казался дедушкой, на самом деле - ему было лет за пятьдесят, не больше. Но человек он, действительно, был малосимпатичный - постоянно жаловался свлоим верхним соседям (то есть Лёнькиному деду) на то, что в квартире шумно. А что он хотел? Ребёнок время от времени бегает по квартире, прыгает с кровати, кричит и т.д. И, вообще, был какой-то нелюдимый, вечно злой, со всеми ругался... Среди детей прозвище у него было "Дядя Ваня - Людоед"... Но тогда он превзошёл всё мыслимое и немыслимое. В доме у нас проходил плановый ремонт. Целая жизнь прошла, а до сих пор помню, что в прихожей тогда положили какую-то "резиновую" плитку большими разноцветными квадратами. Как делался и далется плановый (неоплачиваемый, то есть) ремонт в нашей стране, я думаю рассказывать не надо. Пришли, положили в квартирах инструменты - материалы и ушли неизвестно куда. Скорее всего "левачить". Из-за этого двери в квартирах днём были не заперты (если дома кто-то был, конечно) - когда вернутся, строители - кто ж их знает. Вот в такую прикрытую дверь, которую приоткрыло сквозняком, видимо, к Людоеду и зашёл бродячий котёнок. Что вы думаете он сделал? Выставил на площадку? Вынес во двор? Нет, этот человек (детское сердце не обманешь - "Людоедом" просто так не окрестят) выкинул его с балкона третьего этажа. Не знаю уж почему (может быть ещё маленький слишком был), но котёнок не успел перегруппироваться (как это обычно кошки делают), брякнулся боком и медленно умирал в луже крови... Это видел со своего балкона Лёнька. Такое зрелище и для взрослого человека, прямо скажем, шокирующее. А для семилетнего ребёнка... Когда он это рассказал нам с Игорем, то мы долго думали, что предпринять. И додумались (другого слова не подберёшь). Отправляясь следующим утром в школу, прочной бельевой верёвкой привязали запертую дверь Людоеда за ручку к перилам. Двери тогда открывались внутрь, в отличие от современных "взломоустойчивых". По лестнице у нас никто не ходил - лифт работал исправно, телефона у Людоеда не было, поэтому заметить верёвку и отвязать её мог только кто-то из жильцов третьего этажа, которые уже ушли на работу... Возвращаемся из школы, как обычно втроём (жили в одном подъезде), с остальными уже распрощались. До нашего подъезда надо пройти через полдвора. Видим: на скамейке сидит Игорьков папа. Не заметить его трудно было. Двухметрового роста, широченный в плечах бывший лётчик, списанный по состоянию здоровья и работавший в аэропорту диспетчером. Ну, да Alex710 о нём писал в первой истории. У него была сменная работа, поэтому он был дома и, как-то, услышал дикие вопли Людоеда, который не мог выйти из собственной квартиры. Аж до шестого этажа доорался с третьего. Папа Игорька тоже нас увидел, с бешеной скоростью помчался навстречу, подлетает и орёт Игорьку: "Это что такое?" и показывает нашу верёвку, обрезанную, но завязанную морским узлом. Игорёк тогда занимался в КЮМ (Клубе Юных Моряков) - недолго правда и кроме него таких узлов в подъезде никто не знал. Если знать, то развязывается одним движением руки, но незнающий этого узла человек может развязывать целый день и сам он никогда не развяжется, как не дёргай. Вообщем, оставил наш Игорёк по неосторожности "визитную карточку", да и мы как-то об этом не подумали. Покраснел он, что ответить не знает, а отец хвать его вместе с ранцем буквально в охапку и потащил домой. Игорёк тошлько и успел нам сказать "МБТ". Это сокращение у нас появилось после фильма "Иностранка" (о девочке русского происхождения, жившей во Франции и попавшей в курортный город Союза (бабушка приехала повидать Родину), где она подружилась и с местными и с детьми из международного пионерлагеря). Сам фильм, кстати, средненький - типичная агитка прекрасной жизни в СССР, но есть там несколько очень неплохих моментов. Один из них, когда юный принц африканской страны (из пионерлагеря) потерял фамильный бриллиант и, кто-то ему говорит: "Вот тебе папа-король устроит "шлёп-шлёп", а он так гордо: "Моя будет терпеть". Отсюда и наше "МБТ" появилось. Смотрю на Лёньку - он побледнел. Сейчас то я знаю, что это могла быть вторая порка в его жизни, а после первой не прошо ещё и недели, наверное. Впрочем, я, наверное, выглядела не лучше... Зашли в подъезд и, не сговариваясь, поехали на Игорьков шестой этаж, стали под дверями. Слышимость великолепная. Отец орёт: "И додуматься же до такого надо! Ты для этого учился узлы вязать? Кто с тобой был?" Игорёк тихо: "Никого, я один...", потом "Папа, не надо, пожалуйста..." Подозреваю, что в этот момент его отец начал снимать ремень. Как потом Игорёк рассказал: на его беду, отец был в гражданском и с узким, плетёным ремнём... "А дверь человеку привязывать надо? Быстро говори - с кем придумали? Или выдеру так, что месяц сидеть не сможешь..." У меня душа в пятки ушла, думаю: "МБТ-то - МБТ, а вдруг не выдержит... ой, как не хочется трусики спускать вечером" (только-только стала это сама делать) Игорь, уже заранее всхлипывая: "Папочка, ну, пожалуйста... только не этим ремнём... один я был..." Отец каким-то злым голосом, я его таким никогда не видела: "Значит один и отвечать будешь... Долго тебя ещё ждать?! Быстро - на диван..." Потом заскрипел их старый диван (доводилось на нём сидеть) и знакомое "щёлк!". Игорёк не заорал, а как-то подвыл, что ли... Какой-то звук типа "уууууй!". Ещё раз "щёлк" и снова "уууууууй!" только громче. Через несколько ударов, вообще, стоял уже сплошной вой, прерывавшийся только на вскрики... Это потом он рассказал, что отец оттягивать ремень начал, да ещё плетёный, а он, хоть и не раз поротый был, к такому не готов оказался совершенно, а тогда я подумала, что же отец такого делает, что Игорёк, у которого стаж порок был больше моего даже, так подвывает. Оторвал меня от этих ужасных мыслей о своём возможном вечере Лёнька, который потянул меня за руку. Он был совершенно белый. Видимо, мысли у нас были одинаковые... Лёнька буквально утащил меня вниз... Потом весь вечер была своя-не своя, боялась звонка в дверь... Но Игорёк выдержал... На следующий день в школе он едва мог сесть, но на нас с Лёнькой не обиделся...
ЛиСиЦа: Стихи LinaV, посвящённые последней истории. Боже, я и их снесла... Чтоб отомстить за слабого котенка.. Дворовые мальчишки и девчонка Закрыли дядю Ваню Людоеда, Как в клетке.. наказали так соседа. К перилам ручку привязав веревкой, Как им казалось, очень даже ловко.. Морским особым фирменным узлом.. За что умельцу всыпали ремнем. Но он держался, под плетенкой воя.. В войну бы дали мальчику Героя.. Не выдал он ни друга, ни подружку.. С которых тоже сняли б дома стружку. И есть надежда, в ЭТОМ мире скоро, Чуть меньше станет дядей-живодеров..
ЛиСиЦа: Svetka-Bekky. Воспоминания бывшего ребёнка. История двадцать шестая. Продлёшка. В школу я пошла в неполные семь лет. Мама у меня работала, а больше никого не было, поэтому неудивительно, что она меня устроила в так называемую «группу продлённого дня». Поначалу я думала, что это будет что-то вроде садика, но вскоре открылись три очень неприятные вещи. Одна из них была в том, что в свободное от приготовления домашних заданий мне было абсолютно нечем заняться. Из кружков были только музыка и рисование. Музыку я любила и люблю послушать, но самой взять в руки какой-то инструмент никогда желания не было, с рисованием дело было не лучше. Заняться было практически не чем. Не было при школе ни спортивных кружков, ни какого-нибудь мало-мальски технического творчества. Вторая заключалась в том, что наша учительница группы продлённого дня – Алевтина Никифоровна уделяла очень уж пристальное внимание приготовлению домашних заданий. Видимо, она хотела, чтобы «её» дети учились только на пятёрки. Доходило до абсурда: если кто-то чего-то не понимал, то она садилась рядом и рассуливала задания так, что делать уже не надо было ничего, вообще. Должна сказать, что такое полное лишение самостоятельности меня просто бесило. «Не хватало ещё, чтобы за меня и записывали» - постоянно крутилось в голове. И, наконец, третья и, наверное, самая главная, была в том, что в этой группе не оказалось ни одного из моих близких друзей, которых я знала по двору или садику. В общем, было мне там совсем даже не весело… Хватило меня меньше, чем на месяц… В один прекрасный осенний день я вышла из класса в туалет и, сама не поняла, как оказалась в родном дворе… Погода была тёплая и проходить через раздевалку мне не пришлось. Что было дальше? Я пошла домой (ключ висел на шее на верёвочке, потому что даже после окончания работы «продлёнки» я обычно возвращалась домой ещё до прихода мамы), переоделась и уже через несколько минут была со своими друзьями… Опомнилась, видимо, часа через три и умчалась назад в школу… Бедная Алевтина Никифоровна… Честно, мне её очень жаль стало даже тогда… Дозвониться маме на работу она не могла. По известным причинам (военный завод) мамин рабочий телефон не знала даже я… Оказалась я в углу надолго, потом вернулась домой. Мамы ещё не было, но я в душе понимала, что сегодняшний «фокус» просто так не пройдёт – домашний то телефон в журнале записан был. И вот, приходит мама с работы. Я, ещё до звонка, попыталась затеять разговор на тему, что я уже достаточно большая девочка и вполне смогу сама разогреть себе обед и сделать уроки самостоятельно. Мама не слишком понимала, к чему бы это, пока не зазвонил телефон… После разговора мама вошла в комнату (телефон у нас стоял в прихожей на тумбочке) бледная и спросила: «Как ты могла? А если бы что-то с тобой случилось по дороге», я отпарировала: «Мама, ну я же и так каждый день хожу в школу и из школы – какая разница во сколько… Не надо мне продлёнки…» Очень не хотелось услышать фразу, которую мама произнесла, но она её произнесла: «Такая большая девочка, а так себя ведёшь… Доча, я пошла за папиным ремнём…» Было одновременно и стыдно за себя и в то же время, я понимала, что не смогу обещать, что такого больше никогда не повторится… Такой вот парадокс… Постояла я несколько секунд, потом вдруг почему то вспомнились рассказы старших ребят, что на коленях наказывают только малышей, а «взрослые» ложатся на кровать сами, когда понимают, что наказания не избежать… Мама вернулась с ремнём, а я уже сама улеглась, задрала домашнее платье и приспустила трусики. В первый раз. Не знала только ещё, что с руками делать – засунула их под подушку, а у самой мысль: «только бы не заорать, что больше не буду так делать…» Честно говоря, мама, видимо, остолбенела на какое-то время от такой картины. Потом и говорит: «Ты только подумай, как себя чувствовала Алевтина Никифоровна, когда ты пропала?.. Наказание ты заслужила и строгое…» Я и сама это уже давно поняла, поэтому, когда мама меня левой рукой прижала за спину к кровати только закрыла глаза и постаралась расслабиться… Выдержала пару ударов даже молча, но их было много… Раз тридцать, наверное, ремень прошёлся по моей бедной попке (для семилетней девочки, согласитесь, это немало)… Ревела, инстинктивно дёргалась, дрыгала ногами, орала «бооооольно», руки выскочили из под подушки, я как то ухитрилась ими вцепилась в собственные косы, но смогла не сказать «я больше не буду»… Потом мама ушла, я лежала и тихо плакала… Наконец, нашла в себе силы осторожно подтянуть трусики на горящую попу, но вставать совсем не хотелось… Появилась мама, присела на кровать, обняла меня и неожиданно сказала: . «Вижу, что доча у меня и, вправду, уже совсем большая стала. Об одном прошу – дотерпи до субботы, не делай так больше. Я в субботу схожу в школу и напишу заявление, чтобы забрать тебя из продлёшки…» Такова была «цена свободы»… Но я об этом никогда не жалела…
ЛиСиЦа: Сподвигли меня тут на "подвиг" - стихи по мотивам 20-й истории ("Страница дневника"): В школе дикий ор: «Какой позор, какой позор!» Что случилось? Окно разбилось. Пионерка виновата. Ей немного страшновато. Стала думать, да гадать: Как же маме рассказать, Что придти ей в школу надо – Заплатить за то, что натворило чадо. И решила пионерка мудро: «Вечера мудрее утро: Вырву я страницу дневника – Не узнает ни фига…» Но узнала мама. Пионерка лишь пришла домой - Дома мама лишь качает головой: - Пионерка, ты ещё и трус? - Мама, я – не трус. - Пионерка, ты ещё и врун? - Мама, я - не врун? - Где ж была то с записью страница, что разбила ты окно? По щекам у пионерки что-то потекло: Стыдно стало ей – Уж, куда стыдней. Вопросик мама повторяет, А она не отвечает. - Что же, дочка, делать мне с тобой? Пионерка лишь мотает головой – Поняла, что ей грозит большое наказанье За родительское в ней разочарованье. Пионерке очень стыдно – Наказанья не избегнуть, видно, И она сама решила: «За то, что натворила, Ответить я готова». Не сказав ни слова, На кровать легла, Платье-форму на спИну поднялА И трусики спустив, сказала смело: - Я заслужила, чтобы мне влетело. Мама тронута была, но всё ж взяла ремень: - Не девчонка, а кремень, Я тобой горжусь, Но ремнём по попе хорошенько всё ж пройдусь. Смоешь свой позор Через плач и ор. Много раз свистел ремень, Но держалась пионерка, как кремень: Хоть и плакала-кричала, Но руками попу не скрывала. Ошибиться может каждый, А наказанье приняла отважно. Виновная отлуплена – Её вина искуплена. Сесть потом с трудом могла, Но честь свою спасла. 26.01.2014
ЛиСиЦа: Alex710. Воспоминания бывшего ребёнка. История двадцать седьмая. Конец войны с «Людоедом». Если уважаемый читатель прочёл двадцать пятую историю «Воспоминаний бывшего ребёнка» под названием «Морской узел», то он, должно быть, помнит, кто такой был «Людоед». Очень нехороший человек, который жил в нашем подъезде, как раз подо мной и над Светкой. Вражда у нас с ним была долгая, а конец ей положил этот случай. Это случилось в январе 1975 года. У нас были зимние каникулы. Хотя и у меня, и у Светки, и у Игоря были домашние телефоны, но, кроме этого был и свой «телеграф». Сделан он был, по схеме из Польского детского журнала «Горизонты техники для детей» - все трое некоторое время посещали радиокружок нашего старого Дворца Пионеров, на случай «экстренной связи», например, если кого-то за что-то посадили под «домашний арест» «без доступа к телефону». Схемка очень простая, но требовала проводной связи, которую нам постоянно «Людоед» и нарушал. Не знаю, уж чем так особо мешали наши провода сброшенные с шестого (Игорева) этажа ко мне – на четвёртый, а потом, к Светке на второй. Проходила проводка по стенке рядом с его балконом (3-й этаж), ничем вроде бы не мешала, но он много раз её просто перерезал. В конце концов, нам это надоело. Провод то, пусть и копеечных, но денег стоил, которые мы отрывали от вкусностей – избалованы карманными деньгами мы не были… В тот довольно морозный, но не ветреный день (что, вообще-то не так часто бывает в нашем городе) после очередной «скрутки-спайки» Светка вдруг выпалила: «больше у него этот номер не пройдёт» и изложила свой план. Игорь тогда приболел и смог только сбросить нам провод сверху, поэтому «совещание» у нас было вдвоём. У меня никого не было дома, поэтому мы поднялись ко мне, вытащили длинный дачный шланг, который на зиму забирали, как и, практически всё, с дачи, чтобы не украли, подключили его к водопроводному крану и обильно полили балкон Людоеда… Не знаю, сколько прошло времени – наверное, около часа, когда мы уже подзабыв об этом, услышали с балкона внизу вскрик и отборную ругань… Выскочили на мой балкон и увидели, что Людоед, который вновь хотел обрезать наш провод, поскользнулся на «катке», который мы ему устроили на балконе и, ругается, держась за руку, а со лба у него течёт кровь… Я, честно скажу, что стало страшно… Забыв обо всём, мы ломанулись к нему, звонили с воплями: «Дядя Ваня (сразу вспомнили, как его зовут на самом деле), Вы живы?" Он открыл не сразу, но было понятно, что нужна медицинская помощь, бросились вниз – к Светке (у Людоеда телефона не было), вызвали Скорую, встретили, проводили к нему и ушли к Светке (её мама всегда приходила с работы поздно, а ключ от квартиры у неё, как и у меня, всегда висел на шее на шпагатике)… После долгой паузы Светка вдруг посмотрела на меня своими большими глазами, и я увидел в них слёзы: «Лёньк, когда он придёт на тебя жаловаться… Понятно, что полить балкон могли только сверху… «Морзи» мне… Я поднимусь… Я рядом с тобой под ремень лягу, как летом, если что…» До меня только дошло, что может быть, и я неуверенно ответил: «Светк, может не надо? Ведь, «если что» - тут ремнём не отделаться… двухвосткой пахнет…» Светка шмыгнула носом, потрогала попу (ещё не стёрлись в памяти воспоминания о двухвостке моего деда), но жёстко сказала: «И пусть… Вместе натворили – вместе ответим… Не буду ж я слушать твои крики и спокойно сидеть… Или что? Мне тогда самой попросить маму меня выпороть?..» Я обещал… Когда я поднялся к себе, дома были уже дед с бабушкой, я, конечно, ничего пока не сказал, но ожидал звонка в дверь со странным чувством. С одной стороны боялся его, с другой… Да, я вновь (как до первой порки) хотел, чтобы меня выпороли… Тогда физическая боль забила бы страшную моральную… И вот звонок… Дверь открыл дед, я услышал голос Людоеда… «Всё…» - мелькнула мысль, пошёл к «телеграфу» и «отморзил» Светке только одно слово: «Людоед»… Буквально через минуту я открыл Светке дверь (взрослые разговаривали на кухне) и впустил её в свою комнату… Светка покосилась на мою кровать, плюхнулась на стул и пробормотала: «Лучше даже, если при нём…» Но, неожиданно дед позвал меня на кухню. Светка глянула на меня и сказала: «я с тобой» Мы пришли. Там сидел Людоед с перебинтованной головой и рукой на перевязи… Душа ушла в пятки, но он вдруг обнял нас и поблагодарил за то, что мы вызвали ему Скорую… Я не знаю: считал ли он, действительно, что это был несчастный случай и мы к «катку» на его балконе не имели отношения, или что-то понял… Но больше он нам провод не обрезал, да и, вообще, как бы стал другим человеком – гораздо добрее и проще…
ЛиСиЦа: Как на этом форуме появилась ЛиСиЦа. Что заставляет написать меня эти строки? Видимо, совесть. Последние три месяца были самыми тяжёлыми в моей жизни. Но, больше носить в себе не могу. За это время здесь, на форуме меня поддерживал только один человек, который стал мне близким другом. Наверное, только благодаря ему (вернее – ей) мне удалось пережить это тяжёлое для меня время. Я понимаю, что могу окончательно оттолкнуть от себя всех, но сначала хотелось бы рассказать правду. Alex710 и Svetka-Bekky, действительно реальные люди, единственное, что было неправдой – близнецы Алекса (их мы придумали просто для интереса). Он, действительно был женат на уроженке Урюпинского района, которая использовала его, как трамплин, но, к счастью, этот брак был недолгим и детей в нём не было. Svetka-Bekky, действительно отдала замуж дочь (поздравления были не напрасны, спасибо за них), был и совместный день рождения в кафе «Колонада» ( ещё раз спасибо за поздравления) и она очень рвалась домой, даже вела переговоры насчёт возможностей досрочного окончания контракта. Но в ночь с 9 на 10 ноября прошлого года случилось непоправимое. У неё было слишком большое сердце и оно не выдержало. Когда Надя мне сообщила об этом… Я не хочу описывать своё состояние. Вряд ли оно кого-нибудь заинтересует… В общем, несколько дней я пытался вести игру за двоих не только на игровом форуме, но и здесь. Стартовала на форуме она от меня, поэтому я прекрасно знал её пароль. Знал и то, что она потом использовала его же на всех своих своих персах на игровом (Граниточкина и Подпоручика мы, к примеру, играли по очереди). А потом – не выдержал. Не выдержал чисто морально. У нас не было тайн друг от друга, поэтому я знаю о ней не на много меньше, чем о себе. Понимаю, что это – не оправдание, но я не мог «убить» её, легче было себя. Если честно, то я в подсознании до сих пор жду её писем в э-мэйл или телефонного звонка. Наверное, кому-то это будет казаться смешным… И получилось то, что получилось. Сегодня друг на форуме открыл мне глаза, что я «не продляю ей жизнь», а позорю её тем, что она «врала» о том, что я жив, что я лишаю людей возможности помнить о ней так, как она того заслуживает… Хотел сделать, как лучше, а получилось… Alex710
juliana: ЛиСиЦа пишет: Но в ночь с 9 на 10 ноября прошлого года случилось непоправимое. У неё было слишком большое сердце и оно не выдержало. Когда Надя мне сообщила об этом… Я не совсем поняла, у кого большое сердце и что случилось?
ЛиСиЦа: Alex710. Воспоминания бывшего ребёнка. История двадцать восьмая. Прятки. Эта история относится к весенним каникулам первого класса. Был конец марта 1972 года. В этот день погода была настолько отвратительной (то ли дождь, то ли снег с сильным ветром), что даже таким «уличным детям», какими были мы, на улицу совсем не хотелось. Наша троица друзей с детсадовским ещё «стажем» (Светка, Игорь и я) собралась у Светки. Её мама приходила с работы позже всех – не раньше шести часов вечера. Наше увлечение электротехникой ещё не началось, авиамоделизмом, которым мы тогда все увлекались и посещали кружок во Дворце Пионеров, заниматься в квартире (устроить «верстак» с инструментами) было нереально «по техническим причинам». В таких случаях мы играли в… прятки… Много ли места в двухкомнатной квартире, чтобы хорошо спрятаться? При хорошей фантазии можно найти. К тому же, мы ввели правило, что водящий, в случае «промаха», то есть «хватания пустоты», получал по «рэпе» от прятавшихся и снова становился водящим (для повышения цены ошибки, так сказать). Что такое «рэпа»? Своеобразный щелбан, когда рука кладётся на голову наказываемого, а другой рукой оттягивается средний палец для хорошего щелчка. Водящий стоял в ванной (или туалете - как хотите, называйте – санузел совмещённый был) и считал до ста. В это время остальные прятались. Были невероятные по «хитрости» вещи. Например, поставить под шторами сандалии или тапочки, чтобы водящий «промахнулся» (что самое смешное: иногда срабатывало, хотя по квартире мы ходили, конечно, без обуви), а самому сидеть на подоконнике за другой шторой. Шторы в Светкиной квартире были тяжёлые, красного бархата. Иначе было бы просто невозможно заснуть из-за светящейся под окном огромной красной буквы «А». Те, кто читал предыдущие истории, я думаю, помнят, что прямо под окном Светки находилась высокая витрина аптеки… Посчитались… Первому выпало водить мне… Я закрылся в туалете и честно считал, когда, вдруг, услышал страшный грохот и вопль Игорька… Сразу выскочил. Туалет находился рядом с кухней - такая планировка, наверное, чтобы недалеко бегать было (шутка, конечно), поэтому я сразу увидел «картину маслом»: Игорёк висел над дверью в кухню, держась руками за дверку антресоли. Что такое антресоли? Встроенная над дверью кладовка. В нашем доме они были над входом на кухню и имели очень даже приличные размеры. Там вполне мог лежать, свернувшись «калачиком» или ползать на коленях, пригнувшись, даже взрослый человек. Использовались антресоли для хранения всякого «бардачка» (который вроде бы и не нужен, а выкинуть рука не поднимается), чтобы он не валялся по квартире, были очень крепкими, и Игорёк, прекрасно зная это (у самого в квартире всё было так же устроено), решил спрятаться именно туда, а потом закрыть за собой дверки. Вот только залезть туда можно было только, встав на стул, потом одной ногой на стол, а другой – на спинку стула. А он, всё-таки, торопился. В результате, стул, когда он полез на антресоль, выскользнул из под его ноги. Игорёк, к счастью, успел ухватиться за дверку… Когда я подскочил к двери в кухню, Игорь уже спрыгнул с дверцы, а сзади подбежала из комнаты Светка… Что же так гремело то?.. Это было самое неприятное: падая, Игорёк ногой столкнул со стола кастрюлю с борщом… Он стоял красный, как рак, и бормотал: «Светка, извини, я нечаянно… Ногой дрыгнул…» В больших, синих глазах Светки вспыхнули и тут же погасли огоньки гнева. Можно не сомневаться, зная нё вспыльчивый характер, что был бы на месте Игоря кто-то другой – не столь близкий друг, то получил бы он от неё сейчас в нос по полной программе… «Нечаянно он… ногой дрыгнул… - буркнула девочка – а мне теперь вечером… ногами дрыгать…» Я на тот момент был ещё непоротый, в отличие от моих друзей, хотя и успешно это скрывал, и невольно удивился: «Зачем?..». У Светки вновь на мгновенье «вспыхнули фары», но она только отпарировала: «Не «зачем», а «почему»… Будет мне от мамы…» и Светка выразительно потрогала попу. Игорь покраснел просто до неузнаваемости и, чуть не плача, предложил: «Скажи, что это я…». «Угу… Хочешь, чтобы она меня в продлёнку опять отправила?.. Там компания будет… Не надо никого домой водить…» Потом мы вместе долго пытались (как умели) убрать и замыть остатки борща с пола… Вечером я пытался прислушаться к приходу её мамы (балкон и окна были закрыты из-за плохой погоды), состояние было такое, что я с большим удовольствием подставил бы свою попу под ремень (особенно, если учесть, что я ещё имел только теоретическое представление об этом), но тогда был риск, что, узнав о подобных коллективных играх в квартире, мама отправит её в группу продлённого дня. А это, для не раз уже поротой Светки, да и для нас – её друзей, было бы гораздо страшнее… На следующий день погода была вполне хорошей и мы встретились на улице. Задавать какие-то вопросы было неудобно как-то, но Светка считала нас своими, а от своих тайн не бывает, и сама всё рассказала. Рассказ Светки от первого лица. Проводила вас, глянула на часы – мама скоро придти должна: «Что делать?..» Ещё раз попыталась замыть… Потом пошла в комнату, вынула из шкафа папин ремень, повесила его на гредушку кровати, села и жду… Мама пришла, я сразу к ней, обняла и говорю: «мамочка, только не отдавай меня в продлёшку…» Мама сразу: «Что натворила?..» Я, сквозь слёзы: «Мама, я кастрюлю с борщом перевернула… Я осторожней буду…» Мама: «Не обожглась?» Я: «Нет, он был холодный…» Отправила меня мама в угол – подумать, сама ужин приготовила, потом поужинали… Я уже успокоилась, а она полезла в шкаф и вдруг строго спрашивает: «Где папин ремень?..» - подумала, что я его спрятала, а я и говорю: «Мама, он на моей кровати… Мне лечь?..» Мама же сказала: «Верни его в шкаф – он ещё пригодится, наверняка, но не сегодня… Сегодня ты доказала, что умеешь отвечать за свои поступки и вполне самостоятельная девочка – даже полы помыла… Ни о каких продлёнках и говорить не будем…»
juliana: ЛиСиЦа пишет: Постояла я несколько секунд, потом вдруг почему то вспомнились рассказы старших ребят, что на коленях наказывают только малышей, а «взрослые» ложатся на кровать сами, когда понимают, что наказания не избежать… Мама вернулась с ремнём, а я уже сама улеглась, задрала домашнее платье и приспустила трусики. В первый раз. Не знала только ещё, что с руками делать – засунула их под подушку, Я так и в 17 лет не могла сделать ЛиСиЦа пишет: а у самой мысль: «только бы не заорать, что больше не буду так делать…» У меня мысли были, лишь бы не так сильно, лишь бы быстрее перестали пороть...
Новик: Браво! По-моему самые лучшие рассказы о порке< которые я когда-либо встречал. Жизненно, правдоподобно(вот что значит основаны на реальных событиях), ну и просто интересно.
tom2005: Не думал писать отзыв но прочитав пару рассказов не удержался.Дед однако редкий свдист и сволочь. Так издеваться над ребенком можнт только тот кто его просто не любит. Даже если ребенок и виноват такая жестокость не приемлима. Убивать таких воспитателей нужно.
полная версия страницы