Форум » Рассказы, написанные посетителями нашего форума и авторами интернет-ресурсов. » ПОРОТЬ НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ » Ответить
ПОРОТЬ НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ
Guran: ПОРОТЬ НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ Вообще-то лет двести назад аристократы от теперешних вредных привычек страдали мало. Например, пить запоем и быть алкоголиками сословная честь не позволяла. Табак чаще нюхали. А уж если курили, то только в кабинете и трубки - вспомним «янтарь на трубках Цареграда» в кабинете того же Онегина. Лишь одна страсть, признанная теперь болезнью, была тогда всеобщей и повальной - игромания. Карты! Играли практически все и чуть ли не ежедневно. По маленькой играли и очень крупно. Азарт игры был романтизирован и демонизирован классиками литературы. И не зря. За карточным столом делались и проигрывались громадные деньги, рушились состояния и семейное благополучие. Неудачливые игроки шли по миру, пускали пулю в лоб. Или решались на служебные растраты, чтоб отдать проигранное. Ведь вполне можно было сколько угодно задолжать портному или булочнику и вытолкать их взашей, если явятся за долгом. Но не оплатить карточный "долг чести" было равнозначно полной потере лица. Как можно было обуздать разорительную и неотвязную одержимость игрой? Многие пытались. Получалось редко. Вот экзотическое домашнее средство, о котором рассказала Е.П.Янькова (1768-1861г.г.) Приятельница Яньковой, вдова, имела сына, недавно произведённого в офицеры. Однажды эта барыня попросила Янькову одолжить ей двух лакеев. К чему чужие лакеи, когда есть свои? «- Сын стал дурно себя вести, замотался, на днях возвратился домой выпивши, а вчера распроигрался; хотя я имею состояние, но его ненадолго хватит, ежели мой сын так станет жить». Кутежи и игра в офицерской среде были обычным делом. И вот юный офицер настолько втянулся в гульбу, что это стало угрожать благосостоянию семьи и его будущему. Мать решилась на крайние меры. «Я хочу сына высечь, - говорит мать, а сама плачет». Елизавета Петровна Янькова была дамой благовоспитанной и разумной. Она изумилась: - Что это, матушка, ты за вздор мне говоришь, статочное ли это дело? Ему под двадцать лет, да ещё вдобавок он и офицер; как же могут мои люди его сечь? За это их под суд возьмут. Оказалось, мать уже всё придумала: - Да я им сечь и не дозволю; они только держи, а высеку я сама... - Милая моя, он офицер, как же это возможно... - Он мой сын, Елизавета Петровна, и как мать я вольна его наказать, как хочу, кто же отнял у меня это право? Родители тогдашние свято были уверены в своём праве наказывать и миловать детей, даже вполне взрослых. Янькова отступила: «Как я ни уговаривала её, она поставила на своём, выпросила у меня моих людей Фоку и Фёдора». Фока и Фёдор и явились на задание. Им подробно разъяснили их почётную миссию. «Они пошли к ней на другой день поутру. Сын её был ещё в постели. Она вошла к нему в комнату с моими лакеями, заставила их сына держать, а сама выпорола его, говорят, так, что он весь день от стыда и от боли пролежал не вставая". Вот такой позор и ужас. Патриархально. По-старинному. Янькова вспоминает: «Лет десять спустя после этого докладывают мне, что приехал такой-то». Вполне уважаемый солидный человек. В гостиной посетитель и говорит: - Помните в Петербурге ваших людей брала у вас моя покойная матушка, чтобы меня высечь?.. Я тогда был ещё почти мальчиком. Тут только Янькова всё вспомнила. А гость продолжал: «- Очень тогда мне это было конфузно, а теперь от души благодарю покойную матушку, что прибегла к такому домашнему средству; благодарю и вас, что помогли матушке». Янькова растрогана: «Вот как в прежние времена умные матери исправляли своих взрослых сыновей, и не смели они сердиться и от злости не стрелялись и не давились, а ещё благодарили». Не забыл выпоротый сын и помощников матери в этом душеполезном деле. «Он спросил меня, живы ли ещё те два человека, которые помогали его матери его высечь. Я отвечала, что живы ещё, и он, уезжая, пожелал их видеть и каждому из них дал сколько-то на чай и сказал им ласковое слово и большое спасибо". А высеченный сын сделал хорошую карьеру, был в чинах, трезвым и не играющим. Однако сколько не просил внук (он записывал воспоминания Яньковой) назвать ему имя выпоротого офицера, бабушка наотрез отказалась. Конфузно. Как можно! Дворянская честь трезвонить о таком не позволяет. https://cambria-1919.livejournal.com/186913.html
Ответов - 0
полная версия страницы