Форум » Рассказы, написанные посетителями нашего форума и авторами интернет-ресурсов. » Печать Каина » Ответить
Печать Каина
Сталкер: Печать Каина Игорь протянул зажатую в руке, уже потную, мелочь невысокому тщедушному солдатику. Тот нервно поправил линялую гимнастерку, великоватую на него, оглянулся по сторонам и спросил - сколько? - Пять, ответил мальчик. Солдатик торопливо полез в карман, долго нащупывал там что то, боясь вытащить. Искать было на ощупь неудобно, но не вытаскивать же... Чужих глаз хватает... Наконец вытащил сжатый кулак. Руки встретились, обмен произошёл. Равный или неравный - тогда ещё никто не знал. В руке мальчика оказалось 5 патронов от автомата Калашникова. В руке солдатика - деньги. Игорь хотел сразу убедиться, что патронов именно пять, а не меньше. Что его никто не обдурил и деньги, сэкономленные на школьных обедах, пропали не зря. - С ума сошёл? Не здесь! Ровно пять. Я тебя обманывал, когда? Говор у солдатика был смешной, деревенский, с заметным оканьем. Мальчик послушно кивнул, улыбнувшись. Этот "лопух", которого все так называли и за смешную фамилию Лопухов, и за большие торчащие уши, действительно никогда не обманывал его. Игорь прошептал заговорщицки: «Спасибо!". Лопух кивнул в ответ, словно кроме обмена тем, что в руках, сделку нужно было закрепить кивками, повернулся и пошёл. Игорь тоже побежал в другую сторону. Судьба их развела. Каждый думал о своём. Лопух, шепча вслух, пересчитывал мелочь и прикидывал, что он и пару булок хлеба возьмёт в чипке, и кильку в томате. Ещё и на лимонад хватит. "Только сразу буханку и кильку съесть. Стремно, конечно, с сыном Вагнера дело иметь. Если прознает Вагнер - убьет. Нарядами не отделаешься. Но пацан вроде нормальный, не подводил никогда. И не заносчивый, не то, что сам Вагнер. Этот только посмотрит, и в дрожь кидает." Лопух не знал, что такое "Вагнер", да это его и не интересовало. Классической музыки в их деревне не слушали. Вагнер, да и Вагнер. Он попал сюда, Вагнер уже был. Лучше меньше на глаза ему попадаться, целее будешь. Слава Богу, что замком части не часто лично заходит по казарме прошариться. Сейчас главное - в чипок и поесть. «Хоть хлеба наемся сейчас досыта», - в животе заурчало и Лопух ускорил шаг. Пацан думал о своём: "Пять штук. Завтра пойдём в карьер. Завтра отец ответственный. О, да - спички не забыть! Забежать к Серому и сказать, что я взял. Здорово будет грохать, когда в костёр попадёт!" Игорь пришёл домой. "Сыночек, кушать будешь?", - спросила мама, ласково улыбнувшись. "Да, мамусь, спасибо", - заулыбался в ответ сын. Для 13-ти лет он был на удивление ласковый мальчик и никогда не стеснялся выразить любовь к маме: сказать ей ласковое слово или поцеловать в щеку. То, что другие пацаны называли "телячьи нежности", его не смущало. Да и дома не было запрета на проявление чувств между отцом и матерью. Отец называл маму не иначе, как Лорик, она его Толик, и отец часто рифмовал "Лорик-Толик, разом будет нолик". Игорь не совсем раньше понимал, почему нолик, ведь нолик - это ничего, пока на его вопрос мама не объяснила, что это он имеет в виду Инь и Ян. Две противоположности, единенные в одно целое, которые всегда невозможны друг без друга. На нарисованной мамой картинке мальчик сразу понял, почему " нолик". Круг, как ноль. Белая королева и Чёрный король. Он так и воспринимал маму - Белая Королева. Когда отец нежно обнимал маму за плечи и целовал ее в волосы, в голове Игоря сразу возникал этот "нолик". Ему это нравилось. После обеда Игорь сразу пошёл к себе в комнату, чтобы по-быстрому сделать уроки. Устные он и читать не будет, на уроке все запомнил, а половину письменных заданий успел написать на переменах. За полчаса уложится. Можно ещё и книгу почитать успеть, и музыку послушать. Тем более, что завтра отец заступает ответственным от руководства и допоздна проторчит в кабинете. Можно и погулять подольше. Никто не прицепится к нему, а мама ругаться точно не станет. Она никогда его не ругала и всегда покрывала перед отцом. Так что можно завтра смело шуровать с пацанами в карьер взрывать патроны. Вот только бы порол его отец пореже и не так сильно... А то задница почти постоянно болит. Но другой жизни - без порки - Игорь не представлял. Сколько он себя помнил - ремень был всегда. По любому поводу. Главное, чтобы не портупейный. Мальчик боялся его до дрожи всего тела. Жёсткий, негнущийся, толстый и тяжёлый. С вставкой-утяжелителем, чтобы кобура не провисала, полукольцами для наплечного ремешка и " кольчиками", как называл про себя их мальчик. Этакими стерженьками, на которые через дырочки застегивались вспомогательные маленькие ремешки. "Лабуда", как говорил Игорь. "Кольчики" во время порки врезались в кожу, причиняя сумасшедшую боль и оставляя точечные глубокие синяки, которые, как и от полуколец, выделялись даже на фоне темно-сливовой опухшей попы. Это если отец "букетом" порол, не отстегивая наплечный и "лабуду". Но такое бывало, только когда у отца случалось "такое" настроение. - "Портупейное". А это бывало где-то раз в 3 недели. Когда отец начинал искать повод, чтобы выпороть сына. Дотошно проверял дневник, чистоту в комнате, опрятность внешнего вида... А если повода не находилось, отец ледяным холодным тоном цедит: " Что-то ты распустился, пора тебя в норму привести. Иди в свою комнату и жди меня". Портупейный ремень «пах» ПОРКОЙ. Не кожей, а именно поркой. Хотя, нет - и кожей он тоже пах. Только не свиной, а кожей Игоря. И болью. И страхом. Именно такие ассоциации были у мальчика. С последнего "такого" настроения прошло уже 2 недели, и неделя спокойной жизни Игорю, как он прикинул, была гарантирована. Ну а порку обычным офицерским можно было с грехом пополам перетерпеть. Пару минут будет стегать по очереди каждую "булку", потом ноги разожмет, и как-то с трудом даже самому подняться на ноги можно. Больно ужасно, конечно, но не сравнить же с портупеей... По-быстрому сделав уроки, Игорь зашёл в комнату родителей, попутно вдыхая аромат выпечки из кухни, в которой мама колдовала над тортом. Вечером торт будет... Ну в общем то, все неплохо. И торт, и патроны в кармане. Вытащив из шкафа наушники, Игорь воткнут в розетку кабель от бобинника. Это был предмет гордости и зависти всех окрестных пацанов. Олимп 001. И усилитель "Радиотехника". И здоровущие колонки АС-90. Фонотека на две полки в шкафу. И вертушка "Каравелла" Новомодная шикарная вещь с вертикальной загрузкой винилов. Таких вообще ещё никто не видел. Винилы с классикой, которую так любил отец, стояли на отдельной полке. Толстая пачка. Отец часто включал вертушку, одев наушники, и в такт музыки постукивал длинным тонким нервным пальцем, закрыв глаза от удовольствия. И своего любимого Вагнера. "Кольцо нибелунга", " Валькирия", "Гибель Богов"... Если включался бобинник, то музыка грохотала громко, заставляя сотрясаться весь деревянный "финский" домик. Правда на другой половине дома жил одинокий начштаба, от которого недавно ушла жена из-за постоянных побоев. Но отца мало интересовало, нравится ли начштабу слушать через деревянную стену Пинк Флойд. Очевидно, самому начштаба тоже было все равно, под какую музыку заливать своё горе по разрушенной семейной жизни из-за его чрезмерно активных кулаков. Где-то Игорь понимал отца в этой его особенности - слушать музыку в наушниках или без. Классика должна быть только в наушниках. Лишние слушатели здесь не нужны. Только я и Музыка. Мы с ней вдвоём. Наедине. Рок другое дело. Это фонтан, водопад, буря, шторм. Это должны слышать и видеть все. Это должно быть громко, неистово, оглушающе. Мощный гитарный аккорд, рев восторженных поклонников, нарастающий поток звука, ритмичная дробь ударных! Shine On You Crazy Diamond. Так что же все-таки послушать? Флойдов, Цеппелинов или Перплов? Игорь долго перебирал бобины и вытащил Вивальди. Вот оно. То, что нужно как раз. - «Времена года». Он долго слушал музыку и очнулся только тогда, когда вдруг неожиданно рано вернулся отец. Увидел краем глаза мелькнувшую в приёме фигуру. Игорь с сожалением выключил вертушку, бережно вытащив винил, посмотрел на него - нет ли царапин... Жаль будет, если станет "заедать". Но в любом случае, когда-то станет. Вечного же ничего не бывает. Нет, пока в порядке. Он ещё раз внутренне подивился, насколько же хлопотно и тяжело таскать по все гарнизонам все это музыкальное добро. Чего-то кольнула мысль - нужно пойти глянуть, что он там. А вдруг он сегодня вне очереди с " таким" настроением явился... Будет мне завтра и карьер, и патроны. Одна мысль будет - как в школу дотащиться и как сидеть. Да ещё и пережить сегодня Ужас минут на 50... Когда он хлещет 3-4 минуты быстро без остановок, когда уже кроме визга ничего не выходит из тебя, а потом остановится, цедит какие-то слова, про то что нужно себя хорошо вести (прицепиться то не к чему), потом снова хлещет до визга и снова останавливается. И так с десяток заходов. На середине такой "портупейной" порки Игорь уже переставал понимать что либо, все плыло перед глазами, в ушах сердечный ритм сумасшедше бил молотом. Набатом, сигнализирующим, что сердце вот-вот выскочит из груди. Только он и Боль! Он прошёл в кухню. Отец, ещё не переодевшись, стоя перед мамой в форме, что-то говорил ей, улыбаясь. Мельком повернул голову, глянул на сына, снова посмотрел на маму. Игорь несколько секунд, прислонившись к косяку двери кухни, стоял, глядя на отца и оценивая для себя, - есть ли "такое настроение". Нет, вроде бы... Отец высокий, стройный, подтянутый, черноволосый и зеленоглазый, как и сам Игорь. Да и волосы у него удлинённые, с модной аккуратной стрижкой, не как у солдафонов в части - ежиком. Мама тоже высокая, звонкая, очень стройная, кажущаяся девочкой. Игорь вслушался в разговор. Отец предлагает маме пойти на пару часов к подругам на кофе. Зачем??? Мысли Игоря заметались в тревоге. Каждый раз, когда у отца было "портупейное" настроение, Игорь сразу замечал это - по характерному блеску глаз. Он определял это безошибочно. У отца становились ДРУГИЕ глаза. Наверное, и мама это замечала. Нет, не наверное. Точно замечала. Потому что сразу начинала собираться в магазин или к соседке, что-то взять или отдать. Соль или пару яиц. И возвращалась, когда все уже было кончено. Игорь понимал, что мама не хочет видеть и слышать того, что сейчас будет. Но оно и к лучшему. Так считал мальчик. Как-то безошибочно он понимал, что она ничем не сможет ему помочь и спасти его от порки. Да и не хотел он, чтобы мама видела его ТАКИМ... Зажатым с голым испоротым и исхлестанным задом цвета свеклы между коленей отца, с разъезжающимися ногами, визжащего, рыдающего и умоляющего сквозь крики и визг: "Папочка, не надо, больно, хватит, пожалуйста, я не буду, хватит, никогда!" Так в чем же дело??? Почему он уговаривает ее сейчас уйти??? Почему он пришёл домой раньше??? Ведь нет же "портупейного" настроения. Игорь уже с тревогой вслушивался в очень негромкий разговор. - Ты же не наказывать его собрался? Он отлично себя ведёт. Толик, что случилось? Зачем мне уходить куда-то? Я же знаю тебя. Ты никогда не делаешь ничего без причины. Скажи, или я никуда не пойду. - Лорик, милая, ну о чем ты? Почему сразу наказывать? Пообщаться я могу с сыном? Ничего с ним не будет, с твоим маленьким Игорьком. Впрочем, он уже и не маленький. Парень растёт. Нужно же начинать говорить с ним на деликатные мужские темы, которые не для женских ушек. Посидим, послушаем с ним музыку, попьем кофе по-взрослому, поговорим. У меня к нему вопросы, у него ко мне. Ты нас будешь только смущать. Да и ты сходи, поболтай и кофейка с девчонками попей. День на улице, мужья на службе все ещё, и вам никто не помешает. В кои-то веки я раньше пришёл, хочу время для сына уделить, а ты не рада? Иди, милая, иди, все будет в порядке. За что мне Игоря наказывать? Ведь он же ничего не сделал, верно? С этими словами отец повернул голову, посмотрел на Игоря и подмигнул ему. Вдруг. Неожиданно. Он раньше так не делал никогда. Игорю вдруг показалось, что как-то нехорошо подмигнул. Вроде как красивое холеное лицо превратилось в оскал. Но это длилось доли секунды, и Игорь решил, что ему привиделось. Да не... Все в порядке... А может он хочет про Это со мной поговорить? Ну про девчонок? И... Про трах? Потому и расподмигивался? Сам не знает, как начать? Да и нет сейчас за мной косяков... Не за что пороть... Мальчик окончательно успокоился и неожиданно для самого себя сказал - да иди, мам. Ну действительно. Ну поговорим мы просто. Отец мягко развернул маму за плечи и начал подталкивать ее к входной двери. Она ещё раз внимательно посмотрела на него и сказала: «Толик, ты мне обещал." - Конечно. Все будет Ок. Отец любил употреблять иностранные словечки. Тлетворное влияние Запада. Любовь к рок-музыке. Слушание по ночам "голосов" оттуда по радиоприёмнику ВЭФ. Заказывание у моряков по сумасшедшей цене дорогих шмоток и парфюмов для мамы и себя. Да и Игорь не был обделен в этом. Мама вышла, поцелованная ещё раз отцом. Он запер двери. Сын и отец остались одни. Отец медленно повернулся. Улыбка сползла с его лица. Глаза сузились и превратились в кусочки льда. Зелень стала не живым изумрудом, а замерзшими кусочками мутного зелёного болота. Тёмного и тяжёлого. Такого, к котором не живёт никто, кроме скользких холодных жаб. Правда даже этот лёд блестел нездоровым блеском. Именно такие глаза были "портупейными". Игорь все понял. Сразу. Его обманули. Подло и горько. Значит, теперь "такое" настроение им скрывается за теплыми словами маме и улыбкой. Значит все. Час Ужаса и Боли. Потом он упадёт на пол, когда ноги отца разожмутся. Будет лежать, не в силах подняться и, хотя бы на четвереньках, доползти до кровати. Обливаться потом и открывать рот, как рыба, хватая воздух. А потом снова начинать подвывать и скулить. Замолкать и снова тяжело дышать. А ведь завтра в школу! КАК он пойдёт??? Что будет с попой, когда ещё старые синяки только начали сходить??? А ведь по старым синякам пороть - в два раза больнее!!! Как он ЭТО выдержит сейчас??? На глаза Игоря невольно навернулись слёзы. От жалости к самому себе. Но почему??? Ведь только 2 недели прошло!!! Если "настроение" будет приходить чаще, чем через 3 недели, он не выдержит!!! Не сможет!!! Они стояли и молча смотрели друг на другу короткие секунды, которые мальчику казались вечностью... Он, словно загипнотизированный, смотрел в глаза отцу и как пригвожденный его взглядом, не мог сдвинуться с места. Словно бабочка, наколотая булавкой пытливого исследователя. А отец смотрел на него. Наконец губы отца разжались, и в повисшую густую и вязкую пустоту упали слова. Тихие, но произнесённые ледяным голосом - иди к себе в комнату и жди меня. Подросток знал, что просить и умолять бесполезно. Это все равно, что просить камень. Это же не тот случай, когда есть шанс объяснить, что все было не так, что он не виноват. Хотя и тогда просить было бесполезно, порка отменена не будет, но может быть, она будет не такая сильная... Каждый раз Игорь на это надеялся. А тут было бесполезно. Игорь понимал, что отец уже все решил, что он хочет пороть его портупеей. Он повернулся и сгорбившись, пошёл к себе в комнату.
полная версия страницы