Форум » Рассказы, написанные посетителями нашего форума и авторами интернет-ресурсов. » Закон суров. автор Я.Мазератти » Ответить
Закон суров. автор Я.Мазератти
Anton4236112: Закон суров. автор Янина Мазератти Случилась эта история пять лет назад. Я тогда, еще молодой, но крайне перспективный адвокат, имеющий собственную наработанную клиентуру, открыл свою коллегию в городе. Адвокатская палата прислала мне на обучение стажерку Ниночку Получалкину, симпатичную смешливую, но вполне целеустремленную девочку, с неплохими задатками будущего зубра юриспруденции. Полгода Ниночка прилежно таскалась за мной во все судебные процессы, что-то там конспектировала, после докладывала мне, какая позиция будет оптимальной по данному конкретному делу и, надо заметить, результаты ее стажировки меня вполне удовлетворяли. После удачного составления ею ряда исковых заявлений и нескольких успешных отзывов по гражданским спорам, я, наконец, решился пустить ее в самостоятельное судебное плавание, поручив ей вести по доверенности дело по иску налоговой инспекции к физическому лицу-налогоплательщику. Явился к нам тогда в коллегию некий гражданин Возмездивцев Степан Артурович, в недавнем прошлом оформивший расторжение брака со своей благоверной Феодосией Возмездивцевой. А в браке оном, еще лет за десять до развода, супруги Возмездивцевы прикупили двухуровневую квартирку в нашем городе, оформив ее на имя Феодосии. Одновременно с расторжением брака Возмездивцевы поделили в суде и нажитое ими в супружестве имущество, включая ту самую злополучную квартирку. Степан Артурович, став на основании судебного решения полноправным владельцем причитавшейся ему ½ доли квартирки, незамедлительно склонил Феодосию к продаже сей двухуровневой благодати, что они тут же и проделали к взаимной выгоде, прибегнув к услугам довольно известного в городе агента по недвижимости. Но на этом-то этапе и случился казус! Агент, подготавливая документы к продаже и узрев, что Степан Артурович формально владеет своей долей недвижимости менее трех лет, а, выходит, подпадает под категорию лиц, обязанных уплачивать налог с продажи, подбил стороны сделки на указание в договоре купли-продажи цены за долю Степана Артуровича в размере необлагаемых налогом девятисот девяноста девяти тысяч рублей, вместо реальной продажной цены, составлявшей два миллиона. Ну а на оставшуюся часть денег, как водится, была составлена расписка, из которой следовало, что покупатель Карапетян Давид Рубенович выплатил Степану Артуровичу один миллион и тысячу рублей впридачу за какие-то неотделимые улучшения, находящиеся в данной квартире и проданные ему по неизвестным причинам отдельно от самой квартиры и вне основного договора. Феодосия же преспокойно получила за свою долю два миллиона рублей, обозначенных в договоре в качестве продажной цены. Счастливые стороны разъехались восвояси, а через неделю гражданин Карапетян заявился в налоговую инспекцию с заявлением о применении ему налогового вычета, так как он произвел покупку двухуровневой недвижимости за четыре миллиона деревянных, в подтверждение чего и предъявил алчущему инспектору недавно заключенный договор купли-продажи и собственноручную расписку Степана Артуровича. Потирая потные руки, инспектор выложил на стол пред светлыми очами приглашенного им на рандеву Степана Артуровича пресловутую расписку и постановление о взыскании налога, вкупе со штрафными санкциями за уклонение от уплаты оного. Возмущенный Степан Артурович отверг назойливые притязания налогового инспектора, в результате чего и получил вскоре вышеупомянутый судебный иск о взыскании налога, штрафных санкций и судебных издержек. Понурый Степан Артурович плотно расположился в уютном кожаном кресле моего председательского кабинета в адвокатской коллегии, и ни за что не желал покидать насиженное место, пока я не пообещаю ему размазать налоговую инспекцию ее наглой государственной мордой о судейский стол в предстоящем судебном заседании. Тут в кабинет пожаловала моя смешливая стажерка Ниночка Получалкина. Быстро уловив суть юридической проблемы Степана Артуровича, она предложила свои услуги по самостоятельному ведению этого, отнюдь не простого, дела. Я снисходительно выслушал намеченную Ниночкой позицию по отстаиванию интересов Степана Артуровича. Позиция звучала красиво. С одной стороны, доказывать надлежало тот факт, что Степан Артурович фактически владел долей недвижимости не с момента регистрации его права собственности, произошедшего на основании судебного решения о разделе имущества, а с того самого момента, как приобрел эту недвижимость в браке с гражданкой Феодосией Возмездивцевой - то есть владел уже на момент продажи без малого одиннадцать лет. С другой стороны, доказыванию подлежал и факт, что неотделимые улучшения были произведены в квартирке никак не позднее, чем за три года до продажи Карапетяну, потому как только в этом случае их продажа не облагалась бы налогом. Так или иначе, но у суда появлялась бы возможность отказать налоговой инспекции в заявленных требованиях по любому из предложенных нами оснований. Окрыленная моим одобрением выбранной позиции Ниночка заверила меня, что все будет тип-топ, она подготовит необходимых свидетелей, и проблема Степана Артуровича найдет благополучное разрешение в суде. Недавно освободившийся от брачных уз Степан Артурович, внимательно следивший за нашим с Ниночкой профессиональным диалогом и, вероятно, купившийся на Ниночкины сияющие энтузиазмом хорошенькие глазки и пухленький чувственный ротик, отнюдь не возражал против участия в его деле такого милого судебного представителя. В назначенный для судебного процесса день я явился в суд принимать Ниночкину самостоятельную работу. Уселся в зал в качестве слушателя, приглашенные Ниночкой свидетели – друзья Возмездивцевых и покупатель квартирки Давид Рубенович Карапетян – дожидались вызова для допроса в коридоре. Начался процесс. Принципиальная и кристально честная судья Мария Ивановна Строгая выслушала объяснения сторон: представителя налоговой инспекции и Ниночкины. Ниночка держалась хорошо, уверенно, излагала все четко, как на экзамене, следуя заранее намеченному плану. Я удовлетворенно расслабился. Но тут-то все и началось! Перейдя к допросу свидетелей, судья пригласила из коридора гражданина Карапетяна. На вопрос судьи Карапетян радостно пояснил, что квартирку приобретал, разумеется, свежеотремонтированную, и что все так называемые «неотделимые улучшения», упомянутые в расписке – не что иное, как новомодная встроенная мебель в холле, в обеденном зале, на кухне и в спальне на втором этаже. На робкое Ниночкино уточнение, уверен ли он, что мебель встраивалась в квартирку незадолго до продажи, а не пять или, скажем, семь лет назад, Карапетян возмущенно воскликнул: «Естественно, я уверен! Я же еще не совсем спятил, чтобы покупать всякое старье за такие огромные деньжищи!» Судья Строгая удовлетворенно кивнула, и был приглашен следующий свидетель. Лучше не стало. Вошедший «друг семьи» Возмездивцевых начал увлеченно рассказывать о том, как он был у них в квартире буквально перед ее продажей, и Степан Артурович жаловался ему, что изрядно потратился на ремонт, произведенный буквально «на днях» ввиду предстоящей продажи квартиры, и что «на продажу» можно было бы и подешевле сделать, деньги-то все-таки жалко! Во мне закипала ярость. Ну, Ниночка! Ну, зараза! Запустить в заседание неподготовленных свидетелей! Это ж надо так облажаться! Оставшиеся свидетели, будучи вызванными в зал, произносили речи аналогичного содержания, и все наперебой стремились объяснить суду, какой замечательный и дорогостоящий ремонт был произведен перед продажей в квартирке Возмездивцевых, и что вырученная бывшими супругами за квартирку цена очень и очень скромная, с таким ремонтом можно было бы продать куда дороже, если б так не торопились со сделкой. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы угадать исход этого судебного процесса: иск налоговой инспекции был удовлетворен полностью; наш клиент Степан Артурович «попал» на очень приличные денежные суммы и, само собой, был взбешен; Ниночка была раздавлена, а я судорожно размышлял о том, как спасти улетучивающуюся на глазах репутацию коллегии – городок-то небольшой, сведения распространяются ой как быстро! На следующее утро я, Ниночка и Степан Артурович собрались в моем кабинете, дабы определиться, что же делать дальше. Обжаловать судебное решение при имеющихся в деле доказательствах было практически бесполезно, хотя попытаться стоило. Возмездивцев метал гром и молнии, заявлял, что стадией обжалования мы только «раскрутим» его на очередные денежные вложения, и никак не хотел взять в толк, что прокол со свидетелями – частично и его вина. Обсудившая с ним в подробностях предстоящие свидетельские показания, Ниночка целиком доверила ему процедуру беседы со свидетелями, а Степан Артурович то ли не доработал с ними, то ли вообще пустил дело на самотек, но Ниночке об этом сообщить запамятовал. Крайней, однако, получилась Ниночка, с этим уж ничего не поделать! Возмездивцев не унимался, продолжая бубнить про потерянные деньги и про те, которые ему придется еще отвалить, ни за что, ни про что, алчным, проворовавшимся чинушам из налоговой. Ну, так и есть, сейчас заведет песенку про возврат адвокатского гонорара! Стало попахивать жареным. Чтобы отвлечь Возмездивцева от горестных для нас обоих мыслей о деньгах, я напустился на Ниночку: «И что же, милочка, теперь прикажете с Вами делать? К адвокатской работе Вы не готовы, тут и говорить не о чем! Сами облажались, мою репутацию испоганили, да и Степан Артурович в накладе вон остался! Придется мне, милочка, так и доложить в адвокатскую палату: стажировку прошла не успешно, точнее – не прошла, адвокатом быть гражданка Получалкина не сможет! Да была бы моя воля, я бы Вас, милочка, не в адвокаты, а на лавку кверху задом, да хорошенькую взбучку бы Вам выписал за все Ваши художества! Да-да, милочка, Вы не ослышались, пороть Вас надо, может тогда и работать научитесь! Таким, как Вы, ум надо через задние ворота вбивать!» Глотая выступающие слезы, Ниночка начала ныть, чтобы я не сообщал в адвокатскую палату, что она с детства мечтала об адвокатской карьере, и ей просто необходимо закончить стажировку и получить адвокатскую корочку. В этот момент вдруг заметно оживился уже отошедший от ранее пережитого припадка ярости Возмездивцев и, глядя мне твердо в глаза, заявил: «А что, идея хорошая, я согласен!» «Что, простите, Степан Артурович? На что согласны?» - не понял я. «Будем наказывать Нину Александровну, я, как бывший военный, крайне одобряю данный метод. Ну, то есть, конечно, наказывать станете Вы, она ведь Ваша сотрудница, но я непременно желаю при этом поприсутствовать, в целях получения моральной компенсации» - охотно разъяснил Возмездивцев. Ситуация разворачивалась интересным ракурсом. В глубине души я прекрасно сознавал, что и сам отчасти виноват в случившемся: поручив Ниночке первый самостоятельный процесс и выслушав предложенный ею план действий, я принял за основу, что она будет неукоснительно этому плану следовать. Посвятив все время имевшимся у меня в производстве делам, я не проконтролировал результаты Ниночкиной подготовки. Я понадеялся на Ниночку, Ниночка понадеялась на Степана Артуровича, дело проиграно по нашему общему, коллективному, недосмотру, а вот отдуваться придется одной Ниночке, а еще точнее, Ниночкиному мягкому месту! Ну что ж, коль другого выхода нет, придется ее мягким местом пожертвовать, да и к тому же это был неплохой шанс угомонить Возмездивцева и спасти репутацию нашей адвокатской коллегии. «И что же, дорогой Степан Артурович, такой способ решения создавшейся проблемы Вас вполне удовлетворит? И конфликт можно будет считать исчерпанным? И, надеюсь, Вы не станете распространяться о случившемся инциденте среди Ваших знакомых?» - недоверчиво уставился я на Возмездивцева. «Слово офицера! Вы можете полностью рассчитывать на мою порядочность. Деньги, как я понимаю, все равно уже не вернуть, а вот моральный аспект еще вполне можно поправить. Девушка нуждается в наставлении, и мы с Вами должны ей помочь» - с достоинством изрек Степан Артурович. В ходе этой непринужденной беседы затихшая, вжавшаяся в кресло Ниночка, не издала ни звука. Взглянув на нее, я с удовлетворением отметил, что скандал поднимать она явно не намерена, да и, судя по всему, решила благоразумно покориться нашей воле. Выхода-то у нее особо не было. Сообщи я в адвокатскую палату о запоротом ею деле, членства в адвокатуре ей не видать, как собственных ушей. Я бы, конечно, ни в какую палату ничего сообщать не стал, потому что не было у меня полномочий разрешать стажерке самостоятельно, без моего параллельного участия в качестве представителя в том же деле, вести процесс. Заложив Ниночку, я бы сам нарвался на куда большие дисциплинарные взыскания. Но, то ли Ниночка этого не знала, то ли от страха соображать совсем перестала, но сопротивления нашей воспитательной затее она и впрямь не оказала. Она вообще потеряла дар речи и только в ужасе смотрела своими широко распахнутыми глазищами то на меня, то на Степана Артуровича. «А чем же воспитывать?» - я стал оглядывать свой кабинет в поисках подходящего для намеченной задачи предмета, но тут мне на выручку с готовностью пришел Возмездивцев, извлекший из своих брюк добротный офицерский ремень. Взгляд его горел радостным огнем праведной справедливости. «Вы бы, Сергей Сергеич, велели ей на стол к Вам животом улечься, подол задрать, да исподнее все спустить» - напутствовал он меня. «Полагаете, прямо-таки все? Неловко все же, Степан Артурович, девушка ведь…» «Помилуйте, голубчик, кто же это через штаны воспитывает? Непременно все спустить надобно!» Я выковырял из кресла полувменяемую Ниночку, подтолкнул ее в направлении своего рабочего стола и наставительно произнес: «Слышали, милочка? Придется Вам заголиться!» Ниночка бухнулась животом на стол, но дальше этого дело не сдвинулось. Пришлось мне самому подойти к ней, задрать наверх подол ее платьица и, пальцами прихватив с боков голубенькие кружевные трусишки, стащить их вниз, на уровень коленок. Ниночка горестно пискнула и залилась пунцовой краской. Открывшийся моим глазам вид Ниночкиных округлостей меня премного порадовал, пробудив во мне вполне здоровые мужские инстинкты. Но, вовремя вспомнив, что мы со Степаном Артуровичем собрались в этом кабинете совсем с иными целями, я вынужден был взять себя в руки и приступить к непосредственному воплощению в жизнь благородной воспитательной идеи. Отойдя на несколько шагов от стола и заняв стратегически выгодную позицию чуть левее распластанной на столе Ниночки, подрагивающей пухленьким оголенным задиком, я примерился, замахнулся, и правой карающей дланью с хрустом опустил ремень на Ниночкины округлости. Ниночка вскрикнула, но, поперхнувшись собственной слюной, закашлялась и вновь примолкла. На попочке ее вздулась прелестная красненькая полоска. Удобно расположившийся в партере Степан Артурович удовлетворенно хмыкнул и одобрительно кивнул. Я продолжил наказывать. Происходящее мне определенно начинало нравиться. По мере нарастания во мне праведно-воспитательного возбуждения и приложения орудия возмездия то к одной Ниночкиной половинке, то к другой, Ниночка все больше заходилась криком раскаяния, из глаз ее уже бежали ручейки слез, она их растирала вперемешку с тушью кулачками по щекам, отчего стала напоминать мне индейца в боевой раскраске. Округлости, полностью приобретшие пурпурно-розовые тона с местами синеватым отливом, продолжали, тем не менее, благодарно колыхаясь, принимать обжигающие объятия ремня, издавая в ответ на эти ласки милые моему слуху чавкающие звуки. Ревущая и размазывающая слезы, сопли и тушь Ниночка не пыталась, однако, покинуть место своей экзекуции, прилежно продолжая придерживаться той самой позиции, в которую я ее поставил перед началом процесса. Так бы все прелестно и продолжалось, к взаимному удовольствию моему и милейшего Степана Артуровича, как вдруг дверь кабинета распахнулась, на пороге возникла совершенно обескураженная секретарша Людочка и, заикаясь, начала что-то мямлить на предмет, что она, де, долго не решалась войти, но, судя по звукам, которые доносились из моего кабинета, кому-то явно требовалась помощь, а потому она все же решилась, и вот позволила себе явиться ко мне без вызова. Получившая передышку Ниночка тихо поскуливала, я, воспользовавшись моментом, разминал уставшую руку, Степан Артурович, по-кошачьи ехидно уставившись на Людочку, сладким голосом пропел: «А Вы, милая девушка, займете место Нины Александровны на этом самом столе после нее, надобно же Вас поучить стучаться, прежде чем Вы в следующий раз ворветесь без приглашения в кабинет начальства!» Людочка испуганно ретировалась, я только и успел сказать ей, чтобы заперла входную дверь в коллегию, на что она пропищала мне уже из коридора, что «сделала это давным-давно, ведь не совсем же дура!» «Надо будет и ее воспитанием заняться, чтобы в дальнейшем выбирала выражения» - промелькнуло у меня в голове. Благочестивый воспитательный настрой тем временем куда-то улетучился, подступило умиротворение. Почувствовав это, Ниночка вновь с готовностью заскулила, вымаливая прощение и окончание порки. Крякнув, Степан Артурович изрек, что он бы на моем месте еще немного продолжил, для закрепления воспитательного эффекта, так сказать. И даже благородно предложил свою помощь, если вдруг я чувствую себя слегка уставшим. От помощи я гордо отказался, не в моих правилах бросать начатое дело на полпути. После чего я выписал Ниночкиным округлостям еще с десяток несильных ударов, отступил на некое расстояние, дабы, как истинный художник, возлюбовавшись плодами трудов своих, закрепить в памяти заслуженное эстетическое наслаждение, далее позволил Ниночке натянуть трусики и опустить подол, что далось ей с явным, видимым усилием. Глаза она поднять на нас со Степаном Артуровичем так и не посмела, продолжала стоять посреди кабинета, опустив голову и беспрестанно всхлипывая. «Ну ладно, будет Вам уже реветь, идите-ка умойтесь, приведите себя в порядок, да поручу я Вам, пожалуй, следующее самостоятельное дело!» Ниночка улыбнулась сквозь слезы и удалилась в направлении дамской комнаты. А мы со Степаном Артуровичем достали из сейфа бутылочку Хеннесси, наполнили бокалы и «приняли на грудь слегонца», дабы получить отдохновение после трудов наших праведных. Через какое-то время после той истории, я оформил Возмездивцева в штат своей коллегии на должность личного помощника по хозяйственно-воспитательной работе. Это меня Ниночка уговорила, она у нас теперь полноправный член адвокатской палаты города и персонально моей коллегии адвокатов – адвокат Возмездивцева Нина Александровна. Коллегия наша под новым гордым названием «Возмездие» с каждым годом успешно расширяется за счет притока свежих молодых сил и набирает новые обороты. Проигранных дел у нас в коллегии не бывает, потому что подход к работе крайне ответственный, дисциплина находится на самом высочайшем уровне. Скажу без ложной скромности, Коллегия адвокатов «Возмездие» - самое известное и самое профессиональное юридическое сообщество в городе! За сим откланиваюсь, бессменный председатель Коллегии адвокатов «Возмездие» - адвокат Справедливый Сергей Сергеевич.
Ответов - 0
полная версия страницы