Форум » Рассказы, написанные посетителями нашего форума и авторами интернет-ресурсов. » Дорожные расходы оплачиваются » Ответить
Дорожные расходы оплачиваются
Kristina: Дорожные расходы оплачиваются 1 «Демидовский экспресс» подошел к перрону Ладожского вокзала точно по расписанию. Едва лишь состав замер, глухо лязгнув тормозами, и проводники открыли двери вагонов, из купе первого класса на платформу стремительно сошла стройная рыжеволосая девушка лет тридцати. Ловко пробравшись сквозь толпу встречающих и не удостоив взглядом навязчиво предлагавших свои услуги носильщиков и таксистов, она быстро двинулась к зданию вокзала. Багажа у нее не было, лишь небольшая дорожная сумка на плече ритмично колыхалась в такт ее быстрых шагов. Легкость движений, изящность походки, здоровый цвет лица, не испорченный обилием косметики, все это выдавало в ней человека здорового, спортивного и целеустремленного, активного и нисколько не ленивого. Впечатление дополнялось простым, но отлично подобранным гардеробом. Узкие обтягивающие брюки выгодно подчеркивали гибкость ее фигуры, а короткая спортивная куртка с капюшоном была именно тем, что требуется в переменчивом питерском климате, особенно в середине осени. Монохромную серо-черную гамму ее одежды отлично дополнял желто-коричневый кашемировый шарф, небрежно наброшенный на плечи, и отлично гармонировавший с тяжелой медью волос, аккуратно остриженных в длинное каре. Высокие каблуки, нисколько впрочем не стеснявшие ее движений, увеличивали и без того вполне неплохой рост, делая ее фигуру еще тоньше и изысканнее. В считанные минуты преодолев платформу, девушка миновала зал прибытия и, не обращая внимания на архитектурные изыски недавно построенного вокзала, выбежала на улицу. Судя по внезапно изменившемуся выражению лица, увиденная картина мало соответствовала ее ожиданиям. Вокруг поднимались новые и довольно безликие здания из стекла и бетона в окружении многочисленных торговых павильонов, и уж конечно это был совсем не тот Питер, встречи с которым она так жаждала. Быстро сориентировавшись по указателям, девушка опустилась в метро и через полчаса оказалась на Невском. Здесь от ее неукротимой стремительности не осталось и следа. Очутившись посреди людского моря, неторопливо растекавшегося вдоль проспекта, она полностью отдалась в его власть и неспешно плыла вместе с толпой в сторону Адмиралтейства, наслаждаясь открывавшимися перед ней видами. День выдался на редкость погожим и теплым, яркое солнце и высокое голубое небо нисколько не напоминали об осени, превращая прогулку в сплошное удовольствие. Александринка, Катькин садик, полный художников, хорошо знакомая Публичка и нисколько не изменившийся за десять лет Гостиный двор, все это погружало ее в воспоминания студенческих лет, таких счастливых и далеких. Особенно сильно сердце забилось на углу с Мойкой, когда из-за решетки моста выглянуло здание alma mater, ныне увенчанное огромной неоновой вывеской. Войдя к Вольфу и Беранже, которые едва успели открыться и потому свободный столик здесь еще можно было найти, девушка уютно устроилась в уголке , спросив большую чашку капучино с круассаном. Здесь эйфория от встречи с уже почти позабытым городом юности стала понемногу проходить и мысли о цели ее сегодняшнего приезда постепенно овладели ею. 2 Все началось пару месяцев назад, когда на сайте местного БДСМ-клуба вдруг появилось не вполне обычное объявление. Холодное и бесстрастное, оно выглядело кричаще чужеродным среди отчаянных призывов откликнуться к собратьям по девиации. Всего несколько слов, написанных сухим канцелярским слогом: «Требуется мазохистка. 50 розог, 100 000 рублей. Спб, дорожные расходы оплачиваются» Далее следовал электронный адрес. При других обстоятельствах она никогда не позволила бы себе даже мысли о чем-то подобном, но сейчас все было иначе. Очередной неудачный роман, принесший ей лишь новое разочарование, изматывающая однообразность офиса и занудство начальства, мамино неуместное сочувствие и монотонная размеренность каждого нового дня, все это давило на нее каким-то затхлым запахом тлена и безысходности, убивало предопределенностью и скукой, сводившей с ума. Все ее существо требовало немедленной смены обстановки, спасительного бегства куда-нибудь за тридевять земель, желательно поближе к морю. А сто тысяч давали ей шанс на лучший в жизни отпуск, где можно будет позволить себе если не все, то очень и очень многое. В конце концов, она столько раз делала это бесплатно, только ради того, чтобы хоть ненадолго сбежать из опостылевшей обыденности, порою рискуя связываться с людьми, внушавшими скорее больше опасений, чем доверия, и каждый раз ангел-хранитель уберегал ее от неприятностей. Так неужели он оставит ее теперь, когда она так нуждается в нем? От природы не склонная к авантюре, в этот раз она вдруг отчего-то отчетливо ощутила, что никогда не простит себе, если упустит эту возможность. На следующей день она написала о своем интересе к предложенному, и ответ не заставил себя ждать. У нее просили короткий рассказ о себе, фото и номер телефона. Что ж, подумалось ей, нет ничего удивительного в том, что заказывающий музыку желает знать, за что платит. Вся ее биография уместилась в два абзаца, а вот с фото пришлось помучиться. Она знала, что хочет понравиться этому странному незнакомцу и тщательно перебирала то, что имелось в ее альбоме. Нужно было найти что-то нейтральное, не слишком откровенное, но и не фото на паспорт. Поколебавшись, она выбрала прошлогоднее фото, где несостоявшийся супруг неожиданно удачно для себя снял ее на пляже. Открытый купальник достаточно откровенно подчеркивал несомненные достоинства ее фигуры, в то же время не выходя за рамки приличий. Справившись с желанием скрыть при помощи фотошопа лицо, она отправила письмо и следующие три дня провела в тревожном ожидании ответа. Вечером третьего дня ей позвонили. К ее удивлению, голос был женским. Разговор вышел коротким. Низкий грудной голос с легким акцентом, который она почему-то приняла за прибалтийский, сдержанно поблагодарил ее за письмо и поинтересовался, действительно ли ее зовут Татьяна, и может ли она приехать в Питер на следующей неделе. Получив положительный ответ на оба вопроса, голос вполне удовлетворился и откланялся, сказав напоследок, что дальнейшие инструкции будут высланы письмом. На том конце провода уже почти повесили трубку, когда Татьяна, преодолев некоторое смущение, все же задала живо интересовавший ее вопрос: - Простите, но я думала, что буду иметь дело с мужчиной…- произнесла она в трубку. - О. да,- немедленно ответили ей, - на сей счет Вы можете быть совершенно спокойны. Но секс в контракт не входит, и остается на взаимное усмотрение сторон. Последняя фраза Татьяну скорее насторожила, чем успокоила, ибо значение «взаимное усмотрение» было не вполне ей понятно. Но, решив, что об изнасиловании здесь речь не идет, она справилась с волнением и решила идти до конца. Письмо пришло в тот же день вечером. В нем был адрес и просьба иметь при себе вечернее платье, желательно черное и не слишком длинное. Сообщение было подписано именем Полина. Видимо, так звали ее утреннюю собеседницу. Ее спросили о данных для оформления билета, а уже утром следующего дня курьер доставил ей и сам проездной документ. СВ в оба конца, причем выкуплено было все купе. Разница в сутки, одна ночь в Питере. Сборы в дорогу были недолгими. Желаемое платье у нее имелось, черный бархат с расшитым люрексом лифом был ей на редкость к лицу, а нитка искусственного жемчуга удачно дополняла ансамбль. Неделя пронеслась быстро и вот, сама тому не веря, Татьяна оказалась в городе своей юности, имея довольно смутное представление о том, какого рода свидание ей предстоит и что из этого может получиться. 3 Допив кофе, она взглянула на часы. Было около одиннадцати, и до назначенного времени оставалось меньше часа. До Петроградки было недалеко, но возвращаться в метро ей не хотелось. Такси нашлось быстро, и через двадцать минут водитель высадил ее на Каменноостровском, рядом с церковью Иоанна Предтечи. Нужный ей дом был вторым от угла. Типичное строение начала прошлого века, олицетворение северного модерна, высилось напротив парка. Арка оказалась перекрыта решеткой, пришлось звонить в домофон. Судя по тому, что ответ последовал немедленно, ее ждали. Двор оказался небольшим, но чисто прибранным, украшенным фонтаном и несколькими клумбами. Несмотря на заморозки, цветы в них выглядели еще неплохо. Подняться на четвертый этаж было делом нескольких минут. Лифт послушно отсчитал этажи и высадил ее на широкой лестничной клетке, с ажурным кружевом чугунных перил и вымощенным черно-белой шахматкой полом. Здесь было всего две квартиры, и в дверях одной из них стояла высокая темноволосая женщина лет пятидесяти, с отлично сохранившейся фигурой, одетая в безупречно сидевший на ней строгий деловой костюм серо-стального цвета. - Татьяна? – осведомилась она все тем же необычно низким голосом с акцентом, который невозможно было спутать. – Я Полина. Проходите, мы рады вас видеть. Татьяна вошла. Ей помогли раздеться, взяли сумку и проводили в гостиную большой и просторной квартиры. Без сомнения, ее ждали, но бесстрастное выражение лица Полины, в котором вместо обещанной радости скорее читалось напряжение и настороженность, не позволяли девушке ощутить себя сколь-либо расслабленно. Напротив, эта холодность тревожила ее и будила и без того мучавшие сомнения. Пожалуй, она уже жалела о том, что приехала, и была в шаге от того, чтобы развернуться и броситься вон отсюда. - Вы завтракали? – спросила Полина. - Да, спасибо. У меня было время на кофе с круассаном. - Что ж, это немного. Через полчаса будет ланч. Алексей Николаевич освободится к этому времени и я вас познакомлю. А пока я немного введу Вас в курс дела. Усадив Татьяну в глубокое кресло у камина и заняв другое, напротив, Полина довольно быстро и просто объяснила ей суть происходящего. - Итак, начнем, пожалуй. Алексей Николаевич – врач, нейрохирург, специализирующийся в области травм позвоночника и опорно-двигательного аппарата. Таких, как он, в мире единицы. Он большая умница и подлинно научный ум, в чем-то его можно назвать гением. Но как у многих гениев, у него есть обратная сторона, выражающаяся в некоторых странностях. Как Вы догадываетесь, речь идет о не вполне обычной сексуальности, требующей участие девушек с вашей предрасположенностью. Собственно, по этой причине Вы здесь. Если это имеет для вас какое-то значение, то можете гордиться тем, что своим участием Вы поможете гениальному человеку нести исцеление остро нуждающимся. Если нет, то просто помогите нам с выгодой для себя разрешить нашу проблему, и мы будем Вам искренне признательны. Татьяна выслушала ее молча. В сущности, такое объяснение ее вполне устроило. Что-то подобное она и ожидала. Ситуация не предвещала ничего особенно, но казалась вполне безопасной. - Да, конечно, - произнесла она с некоторым облегчением, - я постараюсь сделать то, что от меня требуется. - Ну, вот и отлично. Поскучайте здесь без меня немного, посмотрите картины и книги. Мне нужно накрыть на стол. – С этими словами Полина вышла и оставила девушку в одиночестве. Комната была просторной, все три ее огромных окна выходили в парк. Проникая сквозь них в помещение, солнечные лучи, отражаясь от мрамора камина, играли на дорогих обоях в бежевых тонах, скользили по наборному паркету и согревали наполненные отличным фарфором витрины. Картин было немного, в основном – кабинетный формат с жанровыми сценами, довольно темные в тяжелых позолоченных рамах. Не задержавшись на них, взгляд Татьяны упал на столик в углу, где стояло несколько фотографий в изящных паспарту. На одной из них, перетянутой траурной рамкой, был изображен человек в арабском бурнусе. Его лицо показалось девушке знакомым. - Это Каддафи, - печально произнес у ее за спиной голос вернувшейся Полины, - его убили недавно. Очень жаль, они были друзьями с Алексеем Николаевичем, когда он работал в Ливии. Думаю, что убийцы еще не раз пожалеют о содеянном, это был невероятно мудрый и достойный правитель, искренне любивший свою страну и народ. Татьяна не успела удивиться. В коридоре послышались голоса, затем шаги и в приоткрытую дверь она успела заметить, как мимо прошли двое мужчин, один из которых передвигался с трудом, опираясь на трость. Через некоторое время послышались слова прощания, лязгнул дверной замок, а затем в гостиную вошел ОН. Это был крупный импозантный мужчина с виду лет пятидесяти с небольшим, подтянутый и без малейших признаков полноты. Коротко отстриженные русые волосы с проседью, крупные черты лица с выдающимся волевым подбородком и твердая прямая осанка производили приятное впечатление, а глубоко посаженные внимательные глаза ярко-голубого цвета с сетью мелких морщинок вокруг них выдавали в нем человека опытного и много повидавшего. Двигался он быстро и легко, на ходу застегивая пуговицу двубортного пиджака, который видимо только что надел вместо медицинского халата. - Алексис, у нас гостья, - сказала ему Полина, жестом показывая на Татьяну. - И при том, весьма очаровательная, - в тон ответил ей доктор, протягивая девушке руку. Татьяна машинально протянула навстречу свою, и была приятно удивлена тем, что вместо рукопожатия тот изящно наклонился и прикоснулся к ее пальцам губами. Это было проделано столь естественно и непринужденно, что сам по себе этот старомодный жест вовсе не выглядел вульгарно, но произвел впечатление изысканной вежливости и искреннего расположения. Этот человек буквально лучился доброжелательностью и глядя в его простое открытое лицо, немного резкие черты которого были смягчены чуть ироничной улыбкой, Татьяна настолько увлеклась, что позабыла назвать ему свое имя. Полина помогла ей скрасить эту неловкость: - Ее зовут Татьяна, она приехала к нам из Свердловска. - Замечательный город, мне доводилось там бывать. Но, Вы, кажется, учились в Ленинграде? - Да, в педагогическом, - удивительно легко вступив в беседу ответила ему девушка. – Я преподаю английский. - Люблю этот язык, хоть и недостаточно хорошо говорю на нем. - Алексей Николаевич скромничает, - заметила Полина, - он вполне прилично его знает. Хоть и не так хорошо, как французский. Что ж, прошу к столу, завтрак готов. Они перешли в столовую, где их ждал отлично сервированный стол с холодными закусками. Во время трапезы доктор был немного погружен в себя. - Ты думаешь об этом мальчике, которого смотрел утром? – угадав ход его мыслей, спросила Полина, - все так плохо? - Ничего нельзя сделать, - ответил ей Алексей Николаевич, с трудом выходя из задумчивости, - нерв полностью атрофирован. Странно, что он вообще способен ходить. Но, боюсь что это ненадолго. Простите нас, Таня. Иногда бывает трудно переключиться. Так как Вы нашли город со времен Вашего студенчества? Вы ведь здесь не бывали с тех пор? - Очень изменившимся. У меня была лишь пара часов пройтись по Невскому, но контраст разительный. Так много всего посвежевшего и ухоженного. - Это верно, к юбилею нам сильно повезло. Наш великий земляк не пожалел средств родному городу и кое-что все же было использовано по назначению. - Алексис…- с нажимом произнесла Полина. - Все-все, - ответил тот, - более ни слова о политике. - Будь добр, - сказала она с легким укором, - чем расспрашивать, показал бы нашей гостье Елагин в его новом обличии. - Идея хороша. Бывали там когда-нибудь? Чуть смутившись, Таня покачала головой. За пять лет студенчества в эти края ее не заносило. - Что ж, тогда не станем откладывать.
Ответов - 1
Kristina: Вскоре закончив завтрак, доктор не спеша помог ей одеться и вскоре они уже спускались во двор. Черный блестящий рейнджровер за каких-то десять минут доставил их к месту назначения. Алексей Николаевич легко справлялся с большим внедорожником, да и пробок в это время не было. Осенний парк был великолепен. Воздух был напоен острым запахом прелой листвы, шелестевшей тут же, под ногами. Прогуливаясь по старинным аллеям, а затем и по залам дворца, Алексей Николаевич рассказывал Тане о великом масоне Елагине, бывшим первым владельцем острова. О пожилой императрице Марии Федоровне, которой было уже трудно подниматься по лестнице, и тогда любящий сын император Александр, выстроил для нее дворец по соседству со своей резиденцией на Каменном острове, поручив малоизвестному тогда архитектору Росси создать парадную анфиладу залов в первом этаже здания. О самом великом Росси, выстроившим половину тогдашнего Петербурга, и умершем в нищете. За этим разговором, сопровождавшимся бесконечным чередованием парадных интерьеров и не менее впечатляющих пейзажей осеннего парка, Таня совершенно забыла и о времени, и о цели своего приезда. Она видела перед собой мужчину, который вне всякого сомнения был ей приятен и которому, как она уже успела почувствовать, нравилась она. Ни в коем случае не нарушая границ дозволенного, доктор не упускал случая подать ей руку или придержать за локоть, и от этих прикосновений сильной мужской руки по ее телу разливались острые электрические импульсы, сладко отдававшиеся где-то внутри. Время пролетело мгновенно, и когда они вернулись, девушке с трудом верилось, что время уже подходило к трем. Полина встретила их столь же бесстрастно, как и проводила. - Алексис, мне кажется, ты утомил нашу гостью до последней крайности, - с легким укором произнесла она. - О, нет, что Вы, - ответила Татьяна, - мне было очень интересно и я ничуть не устала. - Не сомневаюсь, Алексей Николаевич отличный рассказчик. И все же мы отпустим его ненадолго на кафедру, где его ждут коллеги, а сами немного посекретничаем. Пойдемте, я покажу Вашу комнату. Доктор мило раскланялся с ними обоими и ушел, а Полина повела девушку вглубь огромной квартиры. Комнат здесь было много, коридоры причудливо разбегались в разные стороны, и прошло несколько минут прежде, чем они остановились перед дверью, за которой оказалась небольшая уютная спальня с окном во двор и застеленной желтым гобеленовым покрывалом кроватью. Танина сумка уже была здесь. - Надеюсь, Вам здесь будет удобно, - довольно формально сказала Полина. - Здесь очень мило, - так же автоматически ответила ей Таня, хотя комната ей с первого взгляда понравилась, особенно кофейный столик в углу с веткой орхидеи в голубой стеклянной вазе, - и у Вас очень милый супруг, - вдруг неожиданно для самой себя произнесла она, тут же смутившись. Полина вздрогнула и бросила на нее такой взгляд, которым можно было и убить ненароком. - Алексей Николаевич не женат, - сухо и с нажимом на последнее слово ответила она, - Точнее, он вдовец, вот уже много лет как. Его жена погибла. - Простите меня, я ничего не знала, но мне показалось… - Не трудитесь извиняться, Ваше заблуждение вполне естественно. Но – нет, я просто друг, который заботится о нем. Ибо в некоторых вопросах он удивительно беспомощен или безразличен, что не лучшим образом отражается на его работе и самочувствии. Но довольно об этом, давайте вспомним о деле. Вы взяли с собой платье? - Что? Ах, да, конечно…- Таня бросилась к сумке и, развернув аккуратное сложенное платье, показала его Полине. Особого восторга в ее глазах она не увидела. - Что ж, надеюсь оно Вам к лицу. Об ужине я позаботилась, Вам осталось только включить духовку в половине восьмого и ровно через полчаса подать блюдо на стол. Справитесь? Кухню я Вам покажу. - Я постараюсь, - тихо ответила Таня, несколько подавленная резкостью Полины. - Уж будьте добры. Алексей Николаевич никогда не опаздывает и обязательно будет к восьми, так что не забудьте его накормить. Остальное он расскажет Вам сам. И еще одно: пожалуйста, не обижайтесь и не поправляйте его, если он назовет Вас именем Мари. Так звали его жену, и он часто мысленно возвращается к ней в такие минуты. Постарайтесь отнестись к этому с пониманием и ничего не бойтесь. Он очень добрый и хороший человек. - Я это заметила. Не волнуйтесь, я все сделаю как нужно. - Пожалуйста. И последнее… Вы ведь здесь из-за денег? Татьяна молча кивнула. - Понимаю и нисколько не осуждаю Вас, равно как не хочу интересоваться Вашими обстоятельствами. Но я должна исполнить данное мне Алексеем Николаевичем поручение. С этими словами Полина положила на стол узкий бумажный конверт. - Здесь вся сумма. Она уже Ваша безо всяких условий. Поэтому если Вы чувствуете, что по каким-то причинам не желаете исполнить свою часть сделки, пожалуйста, покиньте этот дом сейчас. Таня лишь покачала головой. - Нет, этого я не сделаю. Я не лгала Вам, когда сказала, что приехала из-за денег. Но сейчас я чувствую что-то еще, не спрашивайте что именно, я и сама пока не знаю. Но обмануть его ожидания я не могу и не хочу. Полина пристально посмотрела на нее и понемногу взгляд ее смягчился. - Хорошо, пусть так, - уже довольно тепло произнесла она, - Отдохните с дороги и приведите себя в порядок, в ванной комнате есть все необходимое. Я же Вас на этом покидаю. Сжав на прощание девушке руку, она удалилась. Приняв душ и приготовив платье, Татьяна прилегла отдохнуть. Волнение ли было тому причиной, или дурной сон в поезде, но в какой-то момент она провалилась в глубокое забытье, из которого ее вывел голос Алексея Николаевича. 4 - Неловко будить Вас, - тихо произнес он, заметив, что девушка открыла глаза, - но индейка больше ждать не может. А разогревать ее потом, значит безнадежно испортить блюдо. Этого Полина нам не простит. - Какая индейка? – еще не придя окончательно в себя спросила Таня. Тут она вдруг неожиданно все вспомнила и рывком села на постели. – Боже, который сейчас час?! - Половина девятого, - последовал ответ, - но не тревожьтесь, об ужине я уже позаботился. Вам осталось лишь одеться и выйти к столу. Минут за пятнадцать управитесь? Девушке оставалось лишь молча кивнуть. Едва лишь за доктором закрылась дверь, она опрометью бросилась в ванную, сгорая от стыда за свою неловкость. Как назло, все валилось из рук, и в обещанные четверть часа она, конечно, не уложилась. Зато увиденный в зеркале результат ей понравился. Сон освежил ее, лицо выглядело здоровым и ухоженным. Пропали мелкие морщинки вокруг глаз, кожа стала упругой и казалась светящейся изнутри. Макияж подчеркнул глубину и без того бездонных зеленых глаз, а распущенные по плечам рыжие волосы делали ее и вовсе неотразимой. Сама Маргарита не выглядела столь замечательно, отправляясь на бал к Сатане. Удивившись этому сравнению, мимолетно промелькнувшему у нее в воображении, Татьяна поймала себя на мысли, что в ее сегодняшнем приключении и правда есть какая-то чертовщина, но отказаться от него она не имела уже ни сил, ни желания. Найти столовую оказалось не так уж трудно в этой огромной квартире. Когда она вошла, Алексей Николаевич стоял у зашторенного окна и довольно безучастно разглядывал освещенную желтым мерцающим светом фонарей улицу. Услышав ее шаги, он подошел и, мягко взяв за руку, проводил ее за стол. Полина явно знала толк в вечерних застольях. Блюд было немного, но все они были легкими и необыкновенно вкусными. Фаршированные креветками авокадо, ломтики форели под соусом песто, мусс из крабов и запеченная с артишоками индейка были великолепны. Начав с шампанского, они продолжили отличным шабли, а завершили ужин яблочным фланом под аккомпанемент двадцатилетней мадейры. И все это время они без умолку развлекали друг друга разговором. В их беседе не было ни тени натянутости, слова и фразы лились легко и непринужденно. Они много рассказывали друг другу о себе, но общее настроение и тон общения не располагали к драматическим воспоминаниям, а потому на память обоим приходили лишь радостные и светлые моменты их жизни, которыми они охотно делились. В какой-то момент Таня посетовала, что столь приятный вечер проходит без музыки. Доктор легко исправил этот недостаток. Ко всем своим достоинствам он оказался неплохим пианистом, и, сев за инструмент, легко, на одном дыхании сыграл несколько этюдов Шопена. Последний они закончили в четыре руки. - Спасибо, Вы отлично справились, - поблагодарил Таню Алексей Николаевич и поцеловал ей руку. У Тани больше не было сил сдерживать переполнявшие ее эмоции. Отбросив более неуместные в такой ситуации условности, она обхватила его за шею и, порывисто прижавшись всем телом, приникла к его губам. Он отвечал ей столь же страстно, и этот поцелуй уже казался Татьяне почти бесконечным, как вдруг доктор резко отстранил ее. Открыв от неожиданности глаза, девушка внезапно увидела перед собой совсем другое лицо, совершенно отчужденное и холодное. От прежнего обаяния не осталось и следа, в нее упирался жесткий и колючий взгляд совсем другого человека. -В чем дело, Мари? Как Вы смеете? – произнес он изменившимся голосом, в котором звучали металлические нотки. Таня почувствовала себя так, как будто ее окатили из ледяного душа. «Ну вот и все, - подумала она, - сказка закончилась и начался контракт.» С трудом подавив в себе желание убежать, она тут же вспомнила все, что говорила ей Полина, и постаралась взять себя в руки. - Простите меня, - тихо сказала она, - это больше не повторится. - Можете быть уверены, я приложу к тому все усилия. Идите за мной. С этими словами он резко поднялся и не оглядываясь пошел прочь из комнаты. Подавленная, Татьяна двинулась за ним. Новый образ доктора и столь внезапно случившаяся с ним метаморфоза внушали ей липкий, противный страх, с которым она едва справлялась. Он привел ее в свой кабинет. Здесь все было выдержано в спокойных зеленых тонах, от задернутых портьер на окне до сукна старинного письменного стола. Посреди комнаты стояла обтянутая таким же зеленым бархатом кушетка, на нее доктор и указал девушке кивком головы. - Извольте приготовиться, мадемуазель. И не заставляйте меня повторять дважды, это дорого Вам обойдется. С этими словами он подошел к стоявшему в углу высокому ведру и стал выбирать из него длинные и довольно толстые прутья. Тане не впервой было видеть розги, и по их внешнему виду она сразу поняла, что ближайшие полчаса не будут для нее легкими. Девушка замерла в нерешительности. От ее первоначального возбуждения не осталось и следа, ей хотелось выбежать из этой комнаты, из квартиры, и опрометью мчаться обратно на вокзал, только бы не видеть этих жутких приготовлений и страшных пустых глаз Алексея Николаевича. Но он не дал ей времени опомниться. Выбрав с десяток розог, он повернулся к ней, и лицо его исказила саркастическая усмешка. - Итак, мадемуазель, Вы по-прежнему не желаете слушать добрых советов и не хотите хоть сколько-нибудь пожалеть себя? Что ж, а я и тем более не склонен щадить Вас. С этими словами он приблизился к ней, и Тане показалось, что на нее надвигается стена, готовая вот-вот раздавить ее своим весом. От звука его голоса на девушку повеяло таким жутким холодом, что остатки воли полностью покинули ее и когда возле самого уха раздался его свистящий шепот, приказывающий немедленно раздеться и лечь, сил для сопротивления у нее уже совсем не было. Как в забытьи, она подняла юбку и, стянув трусики, уронила их на пол. Не смея поднять глаз, девушка так и замерла перед ним с высоко поднятым подлом, открывавшим его взгляду стройные ноги в ажурных чулках с широкой резинкой, крепкие упругие ягодицы и плоский живот с аккуратно подстриженным треугольным мыском рыжих волос в самом низу. Она видела, что он хищно, плотоядно разглядывает ее, впиваясь глазами в каждую деталь, в каждую клетку ее молодого и сильного тела, и от этого ощущения беспомощности против его звериного вожделения где-то внутри нее родилось странное, незнакомое и доныне неизвестное ей чувство. Оно было жутким и приятным одновременно, желанным и невыносимым, отвратительным и необыкновенно прекрасным. Она мечтала, чтобы эта минута завершилась как можно скорее и в то же время хотела, чтобы этот бесцеремонный взгляд, алчно скользивший по ее телу, не прекращался никогда. Повинуясь его жесту, Татьяна медленно опустилась на кушетку и закрыла глаза. Обхватив подушку руками, она прижилась к ней всем телом и решила, что будет молчать во что бы то ни стало. Но первые же обжигающие удары, обрушившиеся на ее плотно сжатые ягодицы, дали ей понять, насколько тщетны эти надежды. К концу первого десятка она уже вопила вовсю и металась по кушетке, но даже не пыталась подняться с нее, будучи крепче любых пут привязана к ней страхом вновь увидеть эти жуткие мертвенные глаза. К концу третьего десятка она уже совсем обессилела и буквально заходилась в крике, как вдруг где-то внизу живота поднялась невыносимо горячая волна и стала стремительно распространяться по всему телу. И как только Таня отдалась в ее власть, боль вдруг исчезла куда-то и вместо нее тело стали сотрясать мощные короткие импульсы, от каждого из которых она стала сотрясаться в пароксизмах наслаждения. А потом вдруг все закончилось и она почувствовала, как он входит в нее. В ту же секунду в голове ее что-то взорвалось, звонко лопнуло, и разлетелось на тысячу осколков. Она еще успела понять, что ее взяли на руки и куда-то несут, но тут силы оставили ее окончательно и она провалилась в глубокое спасительное забытье. 5 Татьяна очнулась от того, что по ее лицу пробежал солнечный луч. Открыв глаза, она увидела склонившуюся над ней Полину. Увидев, что девушка пришла в себя, та мягко и приветливо улыбнулась ей. От вида этой улыбки Таня почувствовала себе спокойно и удивительно хорошо. - Полина…-тихо произнесла она, - а что со мной было? - Было то, что ты большая умница и все сделала как надо. Как ты? - Не знаю, я ничего толком не помню, но чувствую себя вроде бы хорошо. А где Алексей Николаевич? - В клинике, конечно. Сейчас уже почти полдень. Но он оставил тебе цветы. Смотри, какаие отличные орхидеи. Татьяна попробовала приподняться на постели и тут же острая боль в ягодицах заставила ее снова опуститься на подушку. - Видимо, не все так здорово, - грустно усмехнулась Полина, - давай-ка осторожно перевернемся и я тебя осмотрю. Я все же врач и кое-что смыслю в таких ситуациях. Стараясь не делать лишних движений, Таня осторожно повернулась на живот и откинула одеяло. Полина удивленно присвистнула. - Ох и досталось же тебе! Видимо, быть послушной девочкой ты не пожелала. - У меня это плохо получается, - призналась ей Таня. - Ну ладно, этот бальзам творит чудеса. Потерпи немного вначале и через пару часов станет значительно лучше. С этими словами Полина стала втирать ей в кожу какую-то холодную и остро пахнущую мазь, которая немедленно стала немилосердно щипать. Стараясь отвлечься, девушка постаралась сосредоточиться на окружающей обстановке и, окинув взглядом комнату, поняла, что находится в его спальне. На тумбочке возле кровати стояло несколько фотографий, среди них был портрет совсем молодой женщины с веселым открытым лицом и такими же рыжими волосами, как у Тани. Было нетрудно догадаться, что это Мари. - Полина, это ведь она, правда? – не сомневаясь в ответе спросила Татьяна. - Конечно. Видишь, как ты похожа на нее. - Нет, что ты. Она намного красивее. Как-то незаметно женщины перешли на «ты», как будто обстоятельства минувшей ночи сблизили их. Впрочем, именно так и было. - А отчего она умерла? – не смогла удержаться от этого вопроса Таня. - Она погибла. Давно, в 87-м. Санитарный конвой попал под обстрел в Паншерском ущелье. Это в Афганистане, слышала об афганской войне? Таня кивнула. - Мари закрыла собой раненного, русского переводчика из штаба армии. Совсем мальчишка, 19 лет, еще курсант. Сделав паузу, она продолжила. - Он работала в Кабуле, в миссии французского Красного Креста. Там они с Алексеем и познакомились, а потом и поженились. Это был очень необычный для того времени брак, советский офицер и медсестра –француженка, почти невозможный. Но у них получилось, и это были два года невероятного счастья для обоих. А потом ее не стало, и он остался один. - А ты? Где ты познакомилась с ним? - Да там же, мы с Мари были подругами, вместе учились в медицинском колледже. Хотели стать врачами и поехали ради правительственного гранта для поступления в университет. Не на кого было рассчитывать, мы обе рано остались без родителей, нас воспитали монашки. - Настоящие монашки? Полина усмехнулась. - Более чем. Собственно, оттуда у Мари и пошло это странное увлечение, которое сближает вас. Строгостей там хватало, и иногда влетало и мне. Но если для меня это был кошмар, то для Мари вовсе нет. Впрочем, ты это лучше меня понимаешь. У нее рано проснулась сексуальность и, видимо требовался какой-то выход. Поэтому она дразнила преподавателя музыки, старого мсье Лелокля, а тот время от времени пытался усовестить ее при помощи порки. Но помогало плохо и Мари лишь находила в этом источник удовольствия для себя, хотя порой ей доставалось не меньше, чем тебе сейчас. - Так вот кого он играл вчера…- начиная понимать случившееся, задумчиво произнесла Татьяна. - Он не играл, он был им. Когда я увидела это однажды, у меня мурашки по коже поползли, так точно он все воспроизвел. Уж не знаю, как удалось Мари так здорово ввести его в этот образ, но у нее получилось очень достоверно. Он играли так когда-то, и теперь Алексис время от времени нуждается в этой игре. И я не могу ему не помочь, видя, как он мучается, но сам никогда не решится затеять что-то подобное. -Почему? - Не знаю, мне кажется, он боится себя. Мы, врачи, иногда бываем ужасно мнительными и склонны подозревать в себе всякие ужасы. - Но ведь это и правда страшно. Ты не представляешь, как он меняется в этот момент. Мне показалось, что он вообще не помнит, кто я и не узнает меня. В тот момент я была для него Мари, он так и звал меня. А какие у него были глаза! Жуткие, пустые и леденяще холодные. Это как взгляд с того света. В какой-то момент мне подумалось, что именно так выглядят безумцы. - Так выглядел Лелокль, и, видимо, у них много общего. Но Алексис не сумасшедший, он отчетливо помнит все, что с ним происходит. И это мучает его. Но так все же лучше, чем ничего не делать. Иначе он впадает в депрессию. Он ведь до сих пор любит Мари и беспрестанно думает о ней. - Но ты… Разве ты не можешь помочь ему сама? Ты ведь любишь его, это видно. Полина отвернулась, чтобы скрыть набежавшую слезу. - Неужели ты думаешь, что я не пыталась? Даже самая жестокая порка ничто по сравнению с той болью, которую я переживаю каждый день от невозможности быть с ним. Но я не могу. Точнее, он не может со мной. К несчастью, я не мазохистка и мне не дана способность испытывать наслаждение таким образом. А иначе ему не нужно. Тебе ведь было хорошо с ним сегодня ночью? - Ты не представляешь как! Сначала я думала, что умру. А потом… В общем, со мной такого никогда еще не было. - Это ему и нужно. А я ничего не испытываю в этот момент, кроме страданий. И тогда Лелокль пропадает и возвращается Алексис, страшно переживающий от того, что сделал со мной. И от этого ему еще хуже. Они разговаривали довольно долго, и ,наверное, могли бы продолжать до бесконечности, но Тане было пора собираться домой. Бальзам и в самом деле оказался чудотворным, боль почти утихла, и девушка смогла одеться без особенных затруднений. Полина накормила ее великолепными крепами, а потом отвезла на вокзал и проводила до вагона. Как ни странно, но всего лишь за один минувший день они стали едва ли не самыми близкими друг другу людьми и сейчас, за несколько минут до разлуки, обе вдруг остро это почувствовали. - Я могу приехать еще раз, -вдруг сказала ей Таня. - Конечно, я потом обязательно тебе позвоню. Но обе они точно знали, что другой встречи у них не будет. Полина просто не могла позволить, чтобы рядом с Алексеем возник кто-то, в ком тот нуждался бы больше, чем в ней. А Таня не могла разрушить эти странные отношения, и лишить Полину надежды, которой она жила столько лет. Поезд тронулся, и сколько еще было возможно, Татьяна отчаянно махала рукой женщине, которая принесла в ее жизнь, быть может, самые яркие и незабываемые впечатления. Которым, как она теперь уже точно знала, более никогда не суждено повториться.
полная версия страницы